Четыре безмерных. Практики для раскрытия сердца

Достижение шаматхи на любящей доброте происходит одновременно с разрушением барьеров. Барьеры – это то, что разделяет людей, которые мне нравятся, людей, к которым я отношусь нейтрально, и людей, которые мне не по нраву. Иными словами, это различия, которые я провожу между теми, кому я желаю счастья, теми, к кому я безразличен, и теми, кому я желаю попасть под грузовик. Когда эти барьеры полностью устранены, мы развили шаматху.

В сутрах описывается мысленный эксперимент, позволяющий проверить это достижение. Представьте, что вы находитесь в обществе трех человек: одного из ближайших друзей, случайного человека, которого вы только что встретили, и того, к кому вы ощущаете глубочайшую неприязнь. Вдруг появляется человек, который говорит: «Я убью одного из вас. Тебе выбирать кого!» Если вы выбрали врага, барьеры, очевидным образом, еще не разрушены. Что еще примечательнее, Буддагхоша объясняет: если вы предложите в качестве жертвы себя, они также еще не устранены. Подобный выбор означает, что вы заботитесь о других, но все еще не уравняли свое отношение ко всем существам. Если бы все стены были разрушены, вы бы не смогли ответить, потому что в вас не было бы предпочтений. Вы бы выбрали отказ от выбора: «Я не стану играть в эту игру!» Достигнув такого уровня, вы реализовали шаматху на любящей доброте.

Буддагхоша описывает разные виды пользы, которые благодаря достижению шаматхи[23] в любящей доброте получим мы сами. Я их опишу – но не для того, чтобы помахать перед вами морковкой. Мы, скорее, признаём: эти преимущества ощущает не только тот (один на миллион), кто достигает окончательной цели. В разной степени их будет переживать каждый, кто хоть сколько-нибудь продвинулся в этой практике.

Одно из описанных Буддой преимуществ разрушения барьеров – «при этом спишь комфортно». Вместо того чтобы испытывать во сне дискомфорт: метаться, ворочаться и храпеть – мы засыпаем так, как если бы входили в состояние глубокой медитации. Итак, любящая доброта – противоядие от бессонницы. Второй вид пользы – «комфортно просыпаешься». Вместо того чтобы пробуждаться ото сна в состоянии дискомфорта: тяжело вздыхать, зевать и переворачиваться – мы просыпаемся, не чувствуя себя помятыми, пробуждаемся ото сна подобно раскрывающемуся цветку лотоса. Кроме того, «не видишь дурных сновидений». Мы видим только благоприятные сны: «будто молишься перед алтарем, будто совершаешь подношения, будто слышишь Дхарму. В отличие от других, не видишь дурных сновидений: что тебя окружают разбойники, что тебе угрожают дикие звери или что ты падаешь в бездну». Четвертый вид пользы – «ты дорог людям»: мы столь же дороги и любимы, как «ожерелье, что носят на груди, как украшающий голову венок».

Практикующий также оказывается «дорог для существ, не принадлежащих к человеческому роду». С точки зрения всех культур, кроме нашей, наша планета обильно населена существами, которые не принадлежат ни к числу людей, ни к числу животных. Только мы считаем эти две категории единственными чувствующими существами на Земле – все остальные верят, что население нашей планеты гораздо более разнообразно и включает таких существ, как дэвы и наги, духи деревьев, духи земли, духи гор и множество других видов. В них нет ничего сверхъестественного – это наши соседи.

«Огонь, яд и оружие не затронут того», кто достиг в любящей доброте шаматхи. Из множества других, тибетских, источников я также слышал, что в любящей доброте сокрыта необычайная мощь, влияющая на физический уровень. Пример – история о Миларепе и охотнике. Миларепа медитировал в пещере высоко в горах на юге Тибета. (Он пожил во множестве пещер – некоторые все еще можно посетить, – потому что не хотел поддаваться привязанности к какой-то одной.) Охотник и его пес преследовали оленя, и Миларепа их услышал. Пес завывал, олень спасался бегством, а охотник несся за ним, посылая из лука стрелы. Миларепа немедленно погрузился в медитацию на любящей доброте и направил свою необычайную любовь на оленя, а тот бросился к йогину и лег на землю, тяжело дыша – он был до смерти изможден. Следующим, разумеется, прибежал разгоряченный погоней пес. Миларепа остался на месте и направил любящую доброту на пса; тот поднялся по холму и лег рядом с оленем. Последним примчался охотник. Он увидел на склоне горы худого мужчину в маленькой хлопковой накидке, а также своего пса и своего оленя, которые лежали бок о бок. Ощутив сильное раздражение, охотник схватил стрелу и попытался пустить ее в Миларепу, но стрела отклонилась в полете и не попала в цель. Миларепа практиковал любящую доброту, и потому стрелы меняли траекторию прямо в воздухе. (Если бы Ньютон увидел происходящее, он, возможно, вернулся бы к своей чертежной доске!) Наконец, Миларепа направил любящую доброту на самого охотника, и тот преклонил колени, попросив у йогина учений.