Четыре дня в начале года тигра

Вот что сообщал репортер «Мидуик» о положении возле дворца в тот грозный понедельник гнева народного:

В то время как Кесон-Сити, похоже, стал освобожденным районом, Манила все еще находится под контролем лоялистов Маркоса. Но и там власть народа дает о себе знать — колючую проволоку с заграждений на Мендиоле срывают на глазах у безучастно взирающих на это безоружных полицейских. Из проволоки делают терновые венцы — скоро Великий пост — и импровизированное оружие против врага.

Мост Нагтахан, заблокированный танком со стороны Санта-Меса, перекрыт морскими пехотинцами и президентской охраной — их автоматы направлены на орущую толпу в желтых лентах, собравшуюся на переходе.

Наконец группами в двадцать человек разрешают пройти по мосту Нагтахан. Еще один танк стоит внизу, под мостом, возле казарм Малаканьянга, там же окопались солдаты с «базуками», минометами и гранатометами, готовые отбить любое нападение co стороны реки. На другом конце моста два танка перекрывают Кирино-авеню, а подальше солдаты первой танковой роты сдерживают толпу. Все спешно покидают улицу Отиса — пронесся слух, что будет обстрел.

Внизу у реки — дворец, но никто на мосту даже не останавливается, чтобы взглянуть на него. Ирония в том, что Малаканьянгу (буквально «там власть») угрожали два слова — лозунг, который уже был у всех на устах: «Власть народу!».

11

Сумерки — настоящий Gotterdammerung[20] — уже сгущались, когда пришел приговор из Вашингтона: Рейган требовал (хотя и очень сдержанно) ухода Маркоса. Ослепительный апофеоз полнолуния.

Наша судьба решалась одновременно на улицах Большой Манилы и за столами совещаний в Вашингтоне.

Там еще было воскресное утро (в Маниле — понедельник, и толпы людей на улице Сантолан стояли против танков), когда Рейган встретился с Филиппом Хабибом, специальным посланником, только что вернувшимся из Манилы. Присутствовали министр обороны США, заместитель директора ЦРУ и заместитель государственного секретаря Майкл Армакост После обсуждения доклада Хабиба согласились по четырем пунктам: 1) Маркосу конец; 2) что бы он ни предпринял, это только ухудшит положение; 3) США должны предотвратить применение силы; 4) со свергнутым Маркосом следует обойтись лучше, чем с шахом Ирана. Последний пункт был принят по настоянию Рейгана.

На другом совещании, в Совете национальной безопасности, Хабиб снова сделал доклад о поездке на Филиппины и суммировал свои выводы без околичностей: «Эра Маркоса кончилась. Он получил по заслугам». Теперь Вашингтон был озабочен одним: как удержать Маркоса от применения военной силы.

В воскресенье вечером Майкл Армакост встретился с Бласом Опле и передал через него послание Маркосу: если Маркос не уйдет, гражданской войны на Филиппинах не избежать. Лишь утром в понедельник (по вашингтонскому времени) Опле дозвонился до своего хозяина. Маркос пришел в ярость: они со всей семьей содрогаются от ужаса во дворце, а ему отказывают в праве на оборону? «Имельда здесь, рядом со мной, она не хочет сдаваться». «Сильный человек» решил ехать на телевидение и предъявить своим противникам ультиматум.

Вряд ли стоит упрекать Маркоса за то, что он потерял голову, прочитав полный текст приговора Рейгана.

«Все попытки силой продлить жизнь нынешнему режиму, — утверждал Рейган, — тщетны. Кризис может быть разрешен только мирным переходом власти к новому правительству».