Четыре дня в начале года тигра

Маркос и Имельда получили ответы из Вашингтона к пяти часам во вторник. Так что с рассвета они оба знали: игра кончена и скоро придется бежать. Но они все же предпочли устроить фарс с инаугурацией, снова жестоко обманув своих приспешников, а затем сокрушив их иллюзии. Впоследствии одна верная им газета в редакционной статье вопрошала, почему Маркосы предпочли бежать «аки тати в нощи» — ведь, объяви они все честно и открыто, можно было бы уйти с большим достоинством. Ответ, не исключено, состоит в том, что поступать честно они вообще уже не могли. И действительно, в то же утро мистер Маркос предпримет последнюю попытку совратить своих противников. К счастью, эта попытка выступить в роли Искусителя провалилась.

Первой победой оппозиции во вторник было отвоевание Кэмп Агинальдо без единого выстрела. Гарнизон городка попросту вышел оттуда в походном порядке и исчез. Энриле вернулся к себе в кабинет в министерстве обороны.

Живые баррикады на ЭДСА стали еще теснее, но атмосфера царила мирная, даже праздничная' — не то что вокруг Малаканьянга, где на улицах время от времени завязывались схватки. Когда Коринта Барранко вернулась на место событий, там как раз наступило затишье, но огонь и дым делали улицы Сампалока похожими на поле битвы; переходя улицу, преподавательница университета Святого Фомы почувствовала, что сражение может вспыхнуть в любую минуту.

— Во вторник в девять утра я снова оказалась возле Малаканьянга, на этот раз в компании друзей и соседей. Мы должны были держать охрану возле телестанции «Четвертого канала», но нас неудержимо влекло к «университетскому поясу». Сампалок превратился в настоящую зону боевых действий. Везде дымили горящие шины. Поперек дороги сооружали преграды из камней, кирпича, толстых веток, чтобы не дать танкам и бронетранспортерам пройти из дворца к освобожденным районам. Движение на улицах было слабое, но всюду стояли люди, суровые и решительно настроенные. И даже машины проезжали возле возведенных преград с одной целью: продемонстрировать мощь народа.

На Морайте-стрит весь персонал больницы при Дальневосточном университете в полном составе дежурил на улице, готовый оказывать медицинскую помощь.

— Лица у всех были гневные и напряженные. Эту ярость ощущал всякий, попадавший в «университетский пояс». Там царило тревожное ожидание. А люди все прибывали — кто пешком, кто на машинах. Их не пугала опасность — ни реальная, ни воображаемая. Я встретила кое-кого из моих студентов на баррикадах (сделанных по большей части из рекламных щитов) на углу улицы Морайта и авеню Ректо. Они сказали, что ситуация взрывоопасная. Да я и сама чувствовала, что весь Сампалок, все эти людские толпы готовы с голыми руками штурмовать Малаканьянг, если из дворца попытаются их отбросить. Patay kung patay[21], как у нас говорят. Танки, солдаты, вся военная сила Вера не могли бы остановить их. Не знаю, чего уж там было больше — отчаяния или героизма. Но ясно было одно: долго их не удержишь. Это сквозило во всем.

Мятежный дух обуял и военно-воздушные силы. Пилоты реактивных истребителей на аэродроме Баса объявили, что если им прикажут выступить против Краме, они не взлетят, а если их все же заставят подняться в воздух, они перелетят к американцам на Кларк-филд!

Около восьми утра во вторник до Энриле дошли тревожные вести.

— Мы получили сообщение, что колонна из пятнадцати танков движется на Манилу с севера. Выслали группу боевых вертолетов для проверки, дав приказ подбить головной танк, чтобы можно было захватить остальные. Но тревога оказалась ложной. И как раз когда мы обсуждали случившееся, зазвонил телефон.

На проводе был мистер Маркос, он хотел поговорить с Энриле.

— Президент спросил меня, как бы нам уладить эту проблему. И я ответил: «Абсолютно не представляю». А он говорит: «Почему бы нам не создать временное правительство? Мне ведь надо только уйти, не теряя лица. Я отменю результаты выборов, создадим временное правительство, и я останусь всего лишь почетным президентом до восемьдесят седьмого года». И тогда я ему сказал: «Господин президент, насчет этого я не знаю, но за властью мы не гонимся». Что было истинной правдой. Мы вовсе не собирались создавать военную хунту или военное правительство.

Замысел Маркоса совершенно очевиден. Он просил Энриле оттеснить Кори и захватить власть. Но Энриле видел, куда клонит Искуситель.

— Президент, мой бывший босс, просил меня создать временное правительство, чтобы «спасти» страну. Он сказал, что хочет передать власть человеку, способному «защитить» верных ему людей.

Имелся в виду кто-нибудь вроде Энриле, если бы он пожелал содействовать видам мистера Маркоса. Но Энриле уже поднаторел в разгадывании президентских замыслов.

— Я отклонил его предложение, потому что создание военной хунты обернулось бы подлинной трагедией.

Кроме того, добавляет он, было уже поздно: и сам он, и Рамос обязались поддерживать миссис Акино.