Четыре единицы

– Приносил горячий обед, книги и журналы, добыл мои рабочие записи и ноут для работы, правда без интернета, конечно. Приходил, мы садились обедать, потом разговаривали.

– Бред какой-то!

– Ну это для вас, девушка с русской кровью в жилах, бред, а для японца и корейца – вполне логичная ситуация. Сидим в камере, беседуем, едим блюда от лучших поваров Сеула. Мне кажется, он в этой камере так и остался. Я вышел, а он все еще там, – Кэн с грустью отпил еще немного. – Джуни и правда не понимал, почему все так вышло. Думал, это из-за… ну ты поняла. Надеялся, что ты перебесишься и вернешься. Мы ведь далеко не сразу узнали, что ты сделала. Ему Мэривезер сказал во время очередных «посиделок» с адвокатами: предоставил документы, что твое здоровье подорвано. Там было все, Эни, – и томографии, и осмотры неврологов, и…

– Мой ультразвук.

– Да, ультразвук. А на нем ничего, кроме первой фазы менструального цикла. Его армия юристов требовала повторить все обследования снова и снова только ради этой бумажки.

– Я помню, что все записывали даже на видео, мол, чтобы было видно, что это мои исследования. Хуан сказал, они пытались доказать, что я в Лондоне нахожусь, чтобы с тебя все обвинения снять.

– Он следил за ультразвуком. Когда увидел, что его делают именно тебе, а на экране нет беременности, его как сорвало, – он покачал головой. – Два дня меня спрашивали лишь об одном: количестве таблеток для абортов, что были в том сейфе. Успокоился он после того, как судмедэксперты залили какой-то жижей твой кабинет и нашли кровь везде – на диване, на полу, в уборной. Он делал даже тест ДНК этих остатков крови.

– Сумасшествие, – Анна закрыла лицо руками. – За столько лет ты мне ничего не рассказал?

– К чему это? Ты счастлива, я же знаю. У тебя девочки просто замечательные. Паша.

– К ним это не имеет отношения, ты прав, но ко мне имеет.

– Он отпустил меня, только когда понял, что ты не вернешься по своей воле. После твоего залитого кровью кабинета.

Они немного помолчали.

– Я не жалею, если хочешь знать.

– Правда?

– Да, я спасала себя в тот момент. Оставь я ребенка, он бы не выпустил меня никогда из своих рук.

– Ну да, а сейчас ты свободна, – Кэн насмехался, это явно.

– Насколько это возможно.

– М-да, грустные у нас сегодня посиделки получились. Ладно, и я пойду.

– Давай, я пройдусь вдоль канала.

Кэн приобнял ее за плечи:

– Не сильно думай там о будущем человечества, оставь это человечеству.

Она улыбнулась. Кэн всегда ее чувствовал, все, что происходило у нее внутри и снаружи, словно флюгер, угадывал малейшие колебания ее судьбы. Видимо, так и определяется духовная связь между чужими людьми. Кэн за эти годы успел добавить еще плюс две бывшие жены к уже имевшейся одной, несколько научных званий и достижений на поприще медицины. Сам же остался совершенно прежним, знакомым, добрым и сердечным Кэном. Поэтому столько лет и столько событий не разлучило их, а только еще больше сплотило. Маленький мир разбросанных по всей планете людей снова сузился до пары улиц: на одной жили они с Мэривезером, в паре кварталов – Джун. Анна подумала, что именно это сближение и вызвало такую бурю эмоций в ее жизни, словно магниты пытались соединиться одинаковыми полюсами.

Расположившись на скамейке, она набрала Машу. После долгого рассказа о дополнительных вводных тех давних событий, что она узнала сегодня, Мария так же долго молчала:

– «Молчание ягнят» смотрела? Вот у меня подобные ощущения.

– Да, понимаю.

– Делал тест ДНК крови с пола? Он совсем шибанутый на голову?

– Очевидно, что так.

– Господи, как ты сумела выбрать в любовь всей своей жизни такой экземпляр?

– Он не любовь всей моей жизни.

– Ну да, – Маша протянула это скорее печально, чем осуждающе.

– Что там с клиникой?

– Стоит, что ей будет. Ты лучше скажи, что будет теперь с нами. Как-то разрулится ситуация?

– Боюсь, что нет.

– Ясно. Ань? – она явно медлила, не хотела говорить. – Ты только вернись, ладно? Я тебя никогда осуждать не буду, ты же знаешь. Это твоя жизнь, твои решения. И если ты надумаешь опять уехать в Сеул, я соберу своих бойцов и поеду за тобой. В принципе, город нормальный, жить будем. Я даже Джуна твоего переживу еще раз, честное слово. Только вот после этого всего, вернись, хорошо?

– Ты с ума сошла? Я никуда не собираюсь. Пройдено, слава богу.

– Да, хорошо, – Маша была крайне расстроена, даже подавлена.

– Что такое?

После короткого молчания, она почти всхлипнула:

– У тебя там так весело – международные разборки, бывшие, друзяшки, пьете не считая дней. А ведь я – весы, жесть – это мое, понимаешь?

Ежедневное фото сакуры застало Анну там же, на скамейке у канала.

– Вы сегодня несколько не в настроении? – голос был знаком.

– Бенджамин! Как я рада вас видеть! – Анна и правда очень обрадовалась этому странному старичку.

– Правда? – он слегка улыбнулся и сощурился недоверчиво. – Что ж это за день у вас выдался, если вы рады надоедливому старикашке?

– Тяжелый, – она выдохнула, подвинулась на скамейке, приглашая Бенджамина присесть к ней.