Четыре года спустя

Оуэн поднимает голову и оглядывается, проверяя, не подслушает ли нас кто. Забавно, учитывая, что рядом никого, а повар, вероятно, слышит только, как скворчит еда на гриле.

– Мне нравилось приезжать сюда под кайфом. Еда всегда казалась намного вкуснее.

Ах вот оно что. Я уже и забыла про ходившие по кампусу слухи о том, что Оуэн Макгваер – заядлый курильщик травки. Думаю, в тот вечер, когда занимались у него дома, он был под кайфом, но точно сказать не могу. Я не эксперт. У меня нет ни малейшего опыта по этой части. Мама и папа полностью оградили меня от наркотиков.

– Ты и сейчас покуриваешь?

– Иногда. – Он пожимает плечами, избегая смотреть мне в глаза.

Я испытываю разочарование, но стараюсь не осуждать.

– Разве в футбольной команде вас не проверяют?

Он бросает на меня быстрый взгляд.

– Есть способы обойти тест, Челс. Поверь.

Невероятно. В голове не укладывается, что он вообще признается в подобном.

– Удивлена, что ты идешь на такой риск. Так много трудишься над улучшением оценок, чтобы вернуться в команду, и тут же признаешься, что балуешься травкой.

– Ну, знаешь ли, я никогда не говорил, что идеален. – Он смотрит вдаль потемневшим от внутренних переживаний взглядом, крепко сжав челюсть. – У меня есть проблемы, а травка помогает забыться.

– Временно, – добавляю я. – Убежать от проблем невозможно, ты же знаешь.

Вы только послушайте: мне бы кто дал такой замечательный совет. Я же вечно убегаю от своих собственных проблем. Или даже, скорее, играю с ними в прятки: делаю вид, что их не существует.

Например, проблемы с отцом.

Оуэн ничего не отвечает, и я боюсь, что разозлила его. Как бы там ни было, я тоже не сильно-то довольна им в данный момент. Я еще раз осознала, насколько мы разные. Я – примерная девочка, не сворачивающая с прямой дорожки и не совершающая дурных поступков. Девочка, которая решила быть очень-очень хорошей, став свидетелем падения собственного отца.

Оуэн – скверный мальчишка. Классика жанра! Невинная, наивная девушка влюбилась в парня, который балуется травкой, играет в футбол и едва может набрать проходной балл на экзамене.

– Готово. – Повар протягивает нам наши миски, и мы идем к кассе, где Оуэн расплачивается за обоих. Я стою позади него. Когда он спрашивает, не хочу ли я содовой, я отказываюсь. То, чего мне сейчас действительно хочется, так это сбежать и спрятаться. Аппетит пропал, чего раньше никогда не случалось, когда я здесь.

Когда мы наконец усаживаемся за маленьким столиком в дальнем углу ресторана, Оуэн наклоняется и смотрит на меня серьезным, полным сожаления взглядом.

– Прости за то, что сказал. Я… стараюсь стать лучше. Это трудно, понимаешь?

Не совсем, но я не собираюсь его ни в чем обвинять.

– Прощаю, – говорю я, хватая вилку и погружая ее в горячую чашку с едой. – Я не осуждаю тебя. Просто… предостерегаю.

– Знаю. – Он вздыхает. – Ты говоришь так же, как моя сестра.

– Это хорошо или плохо?

– Хорошо. – Я ловлю теплый взгляд его прекрасных зеленых глаз и забываю обо всем на свете. Он – это все, на чем я могу сосредоточиться. – Она бы тебе понравилась.

– Расскажи о ней. – Мне бы хотелось, чтобы он все время говорил, а я слушала. Не хочу, чтобы он задавал личные вопросы. Последний человек, о котором мне бы хотелось поговорить, – это мой отец. Или мама, если на то пошло.

– Фэйбл на пять лет старше меня. Она замужем и недавно родила ребенка.

Фэйбл. Какое необычное имя. Я бы не прочь узнать историю ее имени. Судя по всему, такая история есть.

– Точно. Я видела фотографию, и ты говорил о ребенке. Девочка или мальчик?

– Девочка. Ее зовут Отэм.

– Очень мило.

Мы продолжаем говорить за едой. Мой аппетит вернулся в полной мере, как только я почувствовала восхитительный аромат, исходящий от моей миски. Оуэн рассказывает, что вырос здесь, о том, как много значит для него сестра, о ее муже, который оказал на него большое влияние, когда Оуэн еще был подростком.

Он ни слова не сказал о родителях. Кажется, он даже не знает своего отца. Но как насчет мамы? Какое место она занимает в его жизни? Она бросила детей? Может, все время пропадала на работе? Загадка… Странно, что он ничего не говорит о маме.

Но ведь я и сама никогда не говорю об отце, стало быть, не имею права расспрашивать. Первое свидание – не лучшее время для рассказа о преступнике, который, так уж случилось, воспитывал меня.

– А как насчет тебя? – спрашивает он, прервав мою задумчивость. – Братья, сестры?

Ох. А вот и личные вопросы.

– Нет, – говорю я, качая головой.

– Ты единственный ребенок?

– Да.

Он смотрит меня напряженным, изучающим взглядом, словно пытается прочесть мои мысли.

– Хочешь теперь послушать про мою семью? – Я пожимаю плечами. – Особо нечего рассказывать.

– М-м-м, понятно, – тихо произносит он и делает глоток содовой.

Вот и все. Больше никаких вопросов, никакого давления. Я чуть было не вздохнула от облегчения. С ним я могу чувствовать себя совершенно нормальной.

– Эй, ты так и не сказала, как тебе это, – говорит Оуэн, отодвигая пустую чашку. Для такого физически развитого парня, как он, порция вполне подходящая.