Четыре года в Сибири

- Ваше высокоблагородие, знайте, что после смерти моего отца, который умер от ужасной, пожирающей болезни, я отправился через Сибирь, Монголию, Индию, Аравию на Святую Зеилю как бедный паломник. Я путешествовал босиком, зимой и летом, месяц за месяцем, с непокрытой головой, не прося и не требуя для себя ничего, помимо скудных подаяний, потому что именно это я пообещал отцу на смертном одре. Я вижу, барин не доверяет мне, больше не хочет подать мне руку – вы поступаете неправильно. Он медленно встал, приблизился к иконе в углу, встал перед ней на колени и, неоднократно перекрестившись, коснулся лбом пола. – Всемогущий, справедливый Бог, перед которым я как скудный червь ползаю в пыли, – это мой свидетель. Прокляни меня на веки вечные, пусть очищающий огонь ада вечно жжет и мучит меня, если я у могилы твоего любимого сына Иисуса Христа от самой чистой души, с самым честным желанием не поклялся начать новую жизнь. Он медленно встал.

- Ну, хорошо, Иванович, я поговорю с Зальцером.

- Если бы ваше высокоблагородие взяли на себя эту заботу? Я заплачу пленным вдвое больше, чем обычно за такую работу получает русский. Зальцер должен сделать проект для двухэтажного здания примерно с сорока комнатами, вместительной столовой и с целым рядом конюшен. Я, когда барин снова вернется в Петербург, хочу перенять у вас меховую торговлю. Я буду отдавать барину двадцать пять процентов моего чистого заработка от пушной торговли и гостиницы, так как вы, барин, уже все начали и организация уже существует. Я буду точно вести учет всего в книге, и здешний нотариус Бахтев подтвердит правильность моих отчетов. Здесь, перед вами, я клянусь вам, ваше высокоблагородие, и, кроме того, перед лицом святых братьев, переводчиков нашей Библии, Кирилла и Мефодия.

Я пообещал ему свою помощь. С радостью он простился со мной со всеми внешними почестями.

Короткие зимние дни постепенно становились длиннее, холод все мягче, тяжелое время было преодолено.

«Первые ласточки» прибыли из Забытого. Прибыл длинный караван, нагруженный шкурками и изделиями крестьян. Илья Алексеев, сияя, стоял передо мной, в одной руке он держал связку шкурок, в другой свою жену.

- Братец, дорогой мой, как я скучал по тебе! Ну, как у тебя идут дела, что делает твоя прекрасная черноволосая жена? Вот, теперь она – моя жена, – и он пододвинул навстречу мне свою Степаниду, которая была ужасно смущена.

- Мы очень любим друг друга, братец, и мы очень счастливы, и, – добавил он несколько неуверенно, – она уже в положении, потому что Бог благословил ее.

- Это действительно так, мой дорогой! – и я хлопаю ему по плечу. – Что там делает Забытое? Хорошо ли вам всем живется? Перенесли ли вы более или менее зиму?

- Ты, собственно, так набедокурил у нас во всей округе. Мужики ничего больше не делают, только ходят на охоту. И, знаешь, я ведь сам был одним из первых. Я принес тебе на этот раз шкурки, твоя жена удивится, но такие! Он сделал широкий жест, как будто хотел обнять гору. – Вот они: бобр! Ты сделал княжеский подарок мне осенью, ты был настоящий барин! А теперь пусть и у тебя будет княжеский подарок от мужика. Вот, смотри, меха для тебя и твоей жены. Я сам всех подстрелил!

В «родном углу» на столах были разложены шкурки, привезенные крестьянами. Голубые песцы, черно-бурые лисы, бобры, куницы, соболя, медведи, волки, белки, лоси и олени – все, что только можно было пожелать.

Братья Исламкуловы собрали отовсюду разменную монету, платили и платили неутомимо. Деньги катились, блестели на столе и соперничали в блеске с крестьянскими глазами. Илья Алексеев был бесспорным кумиром своих людей.

Мужики и охотники на пушного зверя, радуясь долго отсутствовавшим доходам, ели и пили в изобилии, и мои товарищи при этом неплохо заработали. Для них открылся новый источник дохода.

На рыночной площади и в купеческих лавках в эти дни была очень оживленная торговля. Жители Забытого покупали все в больших количествах, потому что им никогда еще не доводилось видеть так много денег. Для них все казалось дешевым, они действительно были довольны, и на несколько дней оставались в Никитино. Больше всего их заинтересовали изделия, сделанные руками военнопленных. Вырезанный из дерева крест или кораблик, помещенный в бутылку, был для них настоящим мировым чудом, каждый хотел взять домой такую редкость.

- Когда же ты снова приедешь к нам? – спросил меня староста из Забытого.

- Только летом, не раньше, моя жена не хочет, чтобы я ехал один, а для нее сейчас такая поездка будет еще слишком трудна. Кроме того, как вижу, ты мобилизовал теперь всю свою местность. Мое присутствие больше не нужно.

- И еще как я все там мобилизовал! Меховые охотники и звероловы привозят нам товар, который добывают на далеком севере. Туда мы сами даже не ходим. То, что ты сегодня видел, это только часть, скоро привезем еще больше.