Четыре года войны

Большую роль в успешном исходе боев на плацдарме сыграло массированное использование артиллерии и минометов. Организации артиллерийско-минометного огня я придавал первостепенное значение и в любой, самой слониной обстановке выкраивал время Г. В. Полуэктову для тщательной отработки всех тактических и технических вопросов. И здесь Георгий Васильевич со своими опытными помощниками гвардии майорами С. Е. Кузьминым и А. К. Горлинским, с командирами артиллерийских частей, танкистами генерала Каткова поработали особенно скрупулезно. Это было необходимо из-за ограниченности артиллерии на плацдарме и из-за отсутствия достаточного количества боеприпасов. Поэтому каждый огневой налет рассчитывался на максимально возможное поражение объектов противника. Эффективно осуществлялся маневр в ходе боя артиллерийскими частями и подразделениями, особенно на танкоопасных направлениях.

Хочу вспомнить добрым словом летчиков-штурмовиков генерала В. Г. Рязанова и летчиков-истребителей генерала А. В. Утина. Запомнился такой эпизод. Гитлеровцы, почувствовав, очевидно, что не в силах сбросить нас с плацдарма, нанесли по нашим войскам массированные удары авиацией. Особенно неистовствовала фашистская штурмовая авиация. Ежедневно, с утра до вечера, над боевыми порядками корпусов висели десятки Ю-87. Командиры корпусов замучили меня вопросами: где же наши истребители? Всем нам было просто тяжело наблюдать, как безнаказанно действуют вражеские стервятники. Звоню И. С. Коневу и с некоторым даже раздражением докладываю:

— Товарищ Маршал Советского Союза! Что же вы о нас забыли? Прикрытия с воздуха никакого нет. Мы прижаты к земле авиацией противника и головы высунуть не можем. Обстановка с каждым днем осложняется, и без помощи авиации плацдарм можем не удержать. — Я нарочито сгустил к концу доклада краски.

— Ну насчет того, что головы не можете высунуть, я с большой натяжкой могу еще поверить, — ответил Иван Степанович, — а насчет того, что 5-я гвардейская армия не удержит плацдарм, никогда и никому не поверю. А летчиков я вам утром подошлю.

И действительно, на другое утро прилетает ко мне на По-2 командир 7-го истребительного авиационного корпуса генерал А. В. Утин, знакомится с обстановкой и уже к вечеру перебазирует в полосу армии, ближе к плацдарму, один истребительный авиационный полк. Фашисты прозевали это перебазирование, и на следующее утро Ю-87 вновь появились над нашими боевыми порядками без прикрытия истребителей.

— Сейчас, Алексей Семенович, мы им устроим головомойку, — проговорил Утин.

И тут же, как по мановению волшебной палочки, навстречу вражеским самолетам понеслись, краснозвездные истребители. Хорошо было налажено управление авиацией в корпусе! В этот день противник недосчитался около 20 своих машин. И нам стало легче!

В один из погожих апрельских дней на наблюдательный пункт армии неожиданно прибыл Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский, командовавший в то время 3-м Украинским фронтом. Так как 5-я гвардейская армия была для него непосредственным соседом справа да к тому же оказалась несколько выдвинутой вперед на плацдарме, появление Родиона Яковлевича на нашем НП не вызвало у меня особого удивления.

Однако его последующие расспросы о плацдарме, группировке войск, системе артиллерийского огня, переправах через Днестр вызвали у меня чувство некоторого беспокойства. Неужели, подумал я, армию собираются передать 3-му Украинскому? Мои опасения еще более усилились, когда он сказал:

— С этого плацдарма можно организовать хорошее наступление ко фланг кишиневской группировки противника. Хороню было бы отвоевать плацдарм у Конева вместе С вашей армией.

— Если спросят мое мнение на этот счет, — сказал я Малиновскому, — то мой ответ будет однозначным: от Конева не хотелось бы уходить.

Родион Яковлевич никак не отреагировал на мои слова, но я понял, что он несколько обиделся на меня.

Проводив Малиновского, я поспешил на КП, чтобы позвонить Коневу и доложить ему об этом. Но Иван Степанович упредил в этом меня и довольно сердитым голосом стал выговаривать, что я, дескать, чуть ли не напрашиваюсь на переподчинение 3-му Украинскому. Естественно, что я, как мог, старался переубедить командующего фронтом. Наверное, мне удалось это, потому что в заключение нашего телефонного разговора Конев сказал:

— 5-ю гвардейскую армию я ни кому не отдам и за нее буду драться.

Хотя такая концовка разговора несколько успокоила меня, тем не менее в душе осталась тревога: что замышляют оба командующих фронтами? Почему Конов ничего не сказал о плацдарме, а лишь упомянул, что никому не отдаст армию? Неужели придется сниматься с плацдарма? В ожидании ответов на эти вопросы прошло несколько дней. Наконец в первых числах мая 1944 года был получен приказ: армия выводилась с плацдарма в резерв командующего фронтом и сосредоточивалась на территории Румынии в районе Ботошани. Совершив почти 300-километровый марш, соединения к середине мая вышли в назначенный район.