Четыре королевы

«Беатрис, дабы помочь ему [Карлу] ради удовлетворения ее честолюбия, продала все свои драгоценности и все украшения, и потратила всю личную казну на сбор войска под свое знамя, и не только собственных вассалов, по и рыцарственных юношей Франции, которых привлекло на службу ей как ее личное обаяние, так равно и богатые дары», — вторит хронист Анджело да Костанцо.

Энергия Беатрис была заразительна. Она много лет наблюдала за матерью и теперь знала, как убеждать, вознаграждать, угрожать и ублажать. В конечном счете ровно четверть войска Карла составили люди из Прованса. Граф и графиня поманили их обещанием высоких постов и захваченных богатств. Даже неугомонные граждане порта Марсель, которые годами боролись за утверждение своей независимости от Карла, быстро сообразили, какие экономические и торговые выгоды даст завоевание Сицилии, и оказали горячую поддержку проекту.

Многие отпрыски знатных семейств Франции также откликнулись на зов графа и графини. Французы увидели в замысле этой активной честолюбивой пары шанс восстановить военную славу королевства, поблекшую после первого крестового похода Людовика. Молодые дворяне, обученные рыцарским искусствам и с детства впитавшие романтику войны, с трудом воспринимали достоинства короля, который одевался в некий королевский аналог мешковины, регулярно заставлял себя бичевать и разбавлял вино водою. Карл, как все видели, был человеком действия — и этой части населения он представлялся куда более приемлемой фигурой. Недостающую часть войска граф и графиня пополнили рыцарями из графства Анжуйского и Фландрии.

Проблема денег все еще стояла остро — украшений Беатрис, естественно, не хватило, чтобы полностью финансировать операцию, — но Карл решил ее, назанимав денег у флорентийских и римских банкиров. Часть займов обеспечивалась папой. Церковь была так стеснена в средствах и папа так отчаянно нуждался в помощи Карла, что даже отдал в заклад золотое блюдо из утвари папской часовни, чтобы удовлетворить потребности своего протеже. Карл опрометчиво полагал, что займы, не подкрепленные залогом Церкви, возьмет на себя Людовик. Таким образом граф Прованский сумел наскрести около 150 000 турских ливров, и этого впритык хватало на финансирование войск на протяжении обязательного срока службы — трех месяцев.

К весне 1265 года все было готово. Карл решил, что лучше всего ему отправиться морем в Рим с небольшим экспедиционным корпусом, а основной контингент отправить по суше. Почти точно в то же самое время, 10 мая 1265 года, когда Гильом де Баланс, сводный брат Анри де Лузиньяна, со своими рыцарями скрытно высадился в Уэльсе, чтобы начать отвоевание Англии у Симона де Монфора, Карл Анжуйский отплыл под всеми парусами из Марселя на бой с Манфредом.

Это плавание представляло собою рассчитанный риск. Для того, чтобы избавиться от господства Манфреда, город Рим постановил избрать Карла своим сенатором, и граф Прованский намеревался лично принять это почетное звание. Но корабли были дороги, и он не мог отправить всю армию морем. Потому он поставил на кон скорость и неожиданность. Если бы Карл с небольшим отрядом смог взять и удержать Рим, у будущего короля Сицилии появился бы важный плацдарм на вражеской территории, откуда он смог бы начать массированное наступление, когда подтянутся основные силы. Говорят, что перед отплытием Карл заметил: «Предусмотрительность отпугивает неудачу».

Но Манфред также приготовился. Около восьмидесяти его судов поджидали у побережья, чтобы перехватить завоевателей. Затем произошел ряд событий, напоминающих фарс, но очень типичных для средневекового мореплавания. Спустя несколько дней после выхода из Марселя суда Карла попали в сильный шторм, который разбросал флотилию…