Четыре королевы

Уже много лет народу Англии нечего было праздновать, и теперь королевство наслаждалось развлечением. Матримониальные происки Генриха тянулись так долго, что многие из подданных, должно быть, уже отчаялись дожить до его женитьбы. Они так же ликовали оттого, что наконец обзавелись королевой, как сам Генрих. Кого-то, возможно, несколько огорчило, что Элеонора не имела ни королевской крови [35], ни богатства, но ей охотно это прощали за неимением других недостатков, пользуясь поводом выпить за ее здоровье и счастье за счет государя. «На свадебные празднества короля собралось такое множество знати обоего пола, столько духовных особ, такие несметные толпы простонародья, да еще столь разнообразные актеры, что Лондон, как ни был он велик, едва мог вместить их всех», — заметил Матвей Парижский. Эти орды нагрянули, ожидая качественного развлечения, и они не были разочарованы. Генрих мог быть непоследователен во внешней политике и не слишком умел на войне, но он обладал неоспоримым даром экстравагантности. Празднование коронации Элеоноры было настолько роскошно и великолепно, насколько позволяли тонкий вкус к мелочам и неограниченный доступ к государственной казне. Лондон (где темные, узкие улочки явно не были замощены) вычистили и украсили богатыми коврами и шелковыми драпировками. Повсюду горели фонари и свечи, разгоняя сумрак зимы.

Великий день начался с торжественной процессии, привлекшей многие тысячи зевак; самые зажиточные граждане Лондона, разодетые в лучшие наряды, стройными рядами, во главе с королевскими трубачами, несли в Вестминстерский дворец 360 золотых и серебряных чаш, которые должны были послужить английской аристократии на праздничном пиру. И все это «невиданное великолепие поразило всех, кто созерцал его с изумлением». Процессия прибыла на место вовремя, чтобы лицезреть, как их король и будущая королева пройдут небольшое расстояние из замка до аббатства по традиционному синему ковру, постеленному по улице. Зрелище было достойное. Первыми шли владетельные графы с коронационными мечами [36]; затем — канцлер и казначей, они несли священные сосуды для таинства, затем два рыцаря несли королевские скипетры. За ними следовал Генрих в своей коронационной мантии, подбитой горностаем, укрываясь от непогоды под балдахином фиолетового шелка, прикрепленным на четырех серебряных копьях. Сразу за ним шла Элеонора под точно таким же балдахином, как у короля. По обычаю будущую королеву поддерживали с двух боков два епископа; обычай этот родился либо из уважения к благочестию невесты, либо, в более древние времена, из опасения, как бы она не удрала.

Обряд заключался в том, что Элеонора опустилась на колени перед архиепископом, он помазал ей лоб священным елеем, а затем ей на голову возложили большую золотую корону с геральдическими лилиями по ободку. Вечером, как полагается, был устроен великолепный пир.

За столом Элеоноре и ее гостям прислуживали важнейшие вельможи супруга; лорд-маршал, граф Лестер, граф Уоррен, канцлер, казначей, констебль (в нашем понимании — начальник полиции) — каждый сидел на соответствующем месте. Была музыка, танцы, песни, пантомима. Это был самый настоящий праздник. «К чему описывать изобилие блюд и закусок на столе? — риторически вопрошал Матвей Парижский. — Качество дичи, разнообразие рыбы, радостные звуки песен и веселье придворных? Все, что существует в мире, чтобы доставлять удовольствие и роскошь, привезли туда со всех сторон земли».

А пока Англия ликовала, Белая Королева спокойно организовала для Жанны де Понтьё брак со своим племянником Фердинандом III, королем Кастилии [37], обеспечив тем самым спокойствие на западной границе Франции.

Среди сотен дворян, которые присутствовали на коронации Элеоноры, приносили ей оммаж, пили за ее здоровье на пиру, двоим было суждено оказать огромное влияние на жизнь новой королевы и всего королевства, где она отныне правила. Первым из них был младший брат Генриха, Ричард Корнуэлл.