Четыре королевы

Королю Англии не часто доводилось встречать таких людей, как епископ Валанский. При всех мечтах об имперском альянсе, кругозор Генриха оставался очень ограниченным. За тридцать лет жизни он только один раз покидал свое королевство — шестью годами раньше, ради неудачной вылазки за Ла-Манш, на западное побережье Франции. Гильом Савойский, наоборот, провел жизнь в разъездах по таким краям, которые Генрих знал лишь понаслышке. Обходительный, космополитичный, разносторонне образованный и глубокомысленный, Гильом резко выделялся на фоне провинциального английского двора. Личное знакомство с папой, императором и королем Франции, слава доверенного лица по меньшей мере двух из этих троих многого стоили. Он был влиятельной фигурой Церкви, литератором и опытным дипломатом, чьи услуги явно пользовались спросом. Политическое видение епископа простиралось далеко за узкие пределы Нормандии в большой, широкий мир. Он был игрок и других делал игроками; одно его присутствие рождало множество возможностей.

А он в первые месяцы после свадьбы короля частенько присутствовал при дворе. Гильома видели там ежедневно. Он рассуждал о международных и внутренних делах с уверенностью хорошо осведомленного человека.

Действие его речей проявилось в апреле 1236 года, когда Генрих решил, спустя четыре месяца после женитьбы, создать консультативный совет из двенадцати баронов, чтобы те помогали ему править королевством. Он поставил Гильома во главе совета. «Это дело удивило многих: король следовал советам епископа Валентии больше, чем следовало, пренебрегая, как им казалось, своими природными подданными, — писал Матвей Парижский. — Людей это раздражало, и они обвиняли короля в непостоянстве… И посему они сильно негодовали». На самом деле бароны негодовали так бурно, что Генриху пришлось укрыться в Тауэре и даже направить срочное письмо папе с просьбой о поддержке и присылке папского легата, чтобы унять их. Папа, поддерживавший с Гильомом частную переписку, сделал все, о чем попросили, и даже больше: он выдал Гильому разрешение оставаться в Англии на длительный срок, не отказываясь от своего епископства. Очевидно, папа догадался, что жителям Баланса удастся прожить и без присутствия у них епископа.

Можно без всякого преувеличения сказать, что следующие полтора года Гильом Савойский правил Англией. По сути, он был премьер-министром, — как пишет знаток Средневековья Н. Денхольм-Янг. Это резко обострило отношения Генриха с английской аристократией. Но ссориться с этой прослойкой населения он не мог себе позволить, как стало ясно в январе 1237 года, когда королю пришлось просить у баронов помощи в сборе денег для покрытия стоимости свадьбы и долгов по выплате приданого его сестры Изабеллы. Неприязнь к Гильому, опасения, что пришелец из Савойи вовлечет Англию в политические действия, о которых им, баронам короля, не сообщают, но за которые потом потребуют платить, разъярили вассалов. Они отказались признать установленный Генрихом новый побор, если его взимание и расходование не будет контролироваться баронской комиссией (на это условие Генрих согласился, но потом забыл о нем). Они предчувствовали, что Генрих вот-вот выпросит у папы разрешение не соблюдать «Хартию вольностей». Король яростно отрицал это обвинение. В конце концов Генрих клятвенно подтвердил верность «Хартии вольностей» и получил свои деньги. Но семена баронского недовольства — и сомнений — уже были посеяны.

Со своего привилегированного наблюдательного пункта при дворе Элеонора следила за поразительным взлетом своего дяди и сопровождающим его ростом враждебности к ее супругу и к ней самой. Элеонора отнюдь не была глупой, и у нее был такой превосходный наставник в лице дяди! Она поняла, что если как-нибудь не расстроить ряды противника, бароны ее супруга станут опасны для его власти.

Средство, которое они с дядей избрали для борьбы с этими трудностями, было проверено временем и практично. Оппозиционному движению нужны лидеры. Отдели лидеров от массы, как можно теснее свяжи их интересы с короной, и масса рассыплется. В том, кто являлся самыми влиятельными баронами в Англии на 1237 год, сомнений не имелось. Это были Ричард Корнуэлл [45] и Симон де Монфор. Если бы удалось укротить этих двоих, король мог бы править в свое удовольствие.

Оставалось только не упустить удобный случай, и случай подвернулся очень скоро. Они начали с Симона де Монфора.

Глава VI. Дела семейные