Четыре королевы

Единственный из членов семьи, с которым Генрих точно не советовался относительно брака сестры, был его брат, Ричард Корнуэлл. Реакцию Ричарда запечатлел для потомков Матвей Парижский. Графа Корнуэлла «довели до гнева; ибо, проведав, что сей брак был заключен тайно, то есть без его ведома либо согласия знатных мужей, он по справедливости сильно разгневался, тем более что король часто нарушал свое обещание не предпринимать важных шагов, не посоветовавшись со своими подданными, и особенно с ним самим. Посему он набросился на короля с проклятиями и угрозами, и дал ход горестным жалобам и недовольству, ибо тот неожиданно принял важное для королевства решение, посоветовавшись только с чужестранцами».

Ричард, никогда не забывавший о своем ранге и достоинстве, считал, что сестру унизил этот мезальянс, и оскорбление запятнало честь всей семьи. Испытывая отвращение к трусости Генриха, не рискнувшего посоветоваться ни с советниками, ни с ним самим, прежде чем разрешать этот брак, он снова переметнулся к родичам жены, семейству Маршал, за поддержкой. А уж Маршалы были просто счастливы стать на сторону графа Корнуэлла. Ричард и Гилберт Маршал, третий сын (остальные два уже умерли), призвали ряд других высокородных графов и баронов опротестовать неугодный им брак. Те, в свою очередь, собрали каждый своих рыцарей, и на этот раз Генриху из опасения перед иноземным вторжением пришлось предупредить верных короне людей, которые надзирали над портами, что Ричарду доверять нельзя. «Не подчиняйтесь никаким приказам моего брата, который восстал против меня из-за того, что я выдал нашу сестру за Симона де Монфора», — писал он в начале февраля 1238 года.

Мятеж назревал. Гильом Савойский и присланный папой легат пытались вмешаться, но их попытки не удались. Генрих был уже готов сдаться и признать требование, чтобы в будущем все вопросы государственной важности передавались совету оппозиционных баронов, которые, по сути, собирались править королевством вместо него, когда вдруг Ричард Корнуэлл вернулся в лоно монархии. Возможно, это объясняется выплатой 6000 марок, отправленных Генрихом на имя Ричарда в Париж. В течение недели Ричард помирился с Генрихом, а еще через месяц — и с Симоном де Монфором. Граф Корнуэлл больше не занимал позиции лидера, решимость других баронов поколебалась, мятеж кончился ничем, и все разъехались по домам.

Гильом Савойский счел момент подходящим, чтобы покинуть Англию. Кризис миновал, и можно было не ожидать новой вспышки враждебности. Ричард Корнуэлльский принял крест и погрузился в бесчисленные мелкие дела, необходимые для успеха крестового похода. Симон де Монфор после того, как «извлек огромную сумму денег из всех источников, какие нашел», поспешно отбыл в Рим, чтобы лично просить папу об освобождении его жены, уже беременной, от старого обета целомудрия. В качестве предлога для отъезда Гильом использовал призыв о помощи от императора, который тогда был сильно озабочен расширением своих владений в Северной Италии. Епископ отбыл в апреле 1238 года, взяв с собой эскорт английских солдат, красиво экипированных за счет казны Генриха. А Генрих так расстроился из-за разлуки с дядей жены, что почти сразу попытался заманить его обратно, пожаловав ему должность епископа Винчестерского, когда старый епископ умер в июне. Это вызвало горячие споры, так как Винчестер был особенно богатой и важной епархией, и монахи, отвечавшие за выдвижение и избрание епископа, возражали против назначения иностранца. Конец спорам положила безвременная смерть Гильома в ноябре 1239 года, по слухам — от яда. Кажется, незадолго до того он покинул службу императору в пользу папы, и император, видимо, не одобрил этот поступок.