Четыре крыла

– Да он, может, есть, – усмехнулся Локи. – Зачем вы сразу о нем в прошедшем времени-то? Ховается где-то. А характер у него нормальный. Не склочный. Он немножко тугодум, учился не очень. Насчет поступления в вуз особо не парился, ему и призыв в армию не грозил. Ради автошколы бесплатной год отпахал на «макаронах» – у нас в городке фабрику так называют. Получил права. Завидовал тачке моей. Хотел сам купить. На какие шиши только? За бабками в Москву и подался. Он в общем-то тихий был пацан. Но если двинет в челюсть – без зубов останешься. Но сам он не дрался. Не конфликтный. Туповатый.

– Тихоня? На фотографиях он слегка полный, – вспомнил Клавдий.

– Упитанный, – Локи криво усмехнулся. – Покушать любил. Роза Равильевна его особо не баловала. Все орала на весь двор на их кухне: «Обожрал меня вконец, я куренка на три дня запекла, а ты все один умял, утроба ненасытная!» Паук ее вопли часто слышал, он рядом живет. У них все детство Хвос… Руслана баталии дома из-за еды происходили с матерью. Кто кого объедает.

Макар вспомнил тетю Розу, залитую слезами горя, жадно поглощавшую двойной «английский завтрак» на вилле…

– Роза Равильевна всегда мало получала, – словно оправдывая мать одноклассника, пояснил Локи деловито. – Жили они бедно. Ну да я сам в нищей хрущевке вырос. И меня мамаша куском попрекала вечно. И сестренок. И на старших моих сестер злилась, хотя они отчалили от нас давно. Сейчас я сам по себе. Подрабатываю. А учусь на бюджете.

– А на каком факультете в МАДИ ты учишься? – поинтересовался Макар.

– Логистики, – ответил Локи. – Еще вопросы ко мне?

Они не могли угадать по его взгляду, о чем он думает. А Макс Вавель вспоминал:

Хвост уходит по проселку через поле прочь от их тайного места, облюбованного ими еще со школьных времен. Он шагает широко, не оборачиваясь. А она… Севрюга влачится за ним. Семенит вразвалочку на своих коротких ногах. Широкобедрая, приземистая. Ее длинная коса – столь нелепая, хотя и густая, русая – прыгает, дергается на ее широкой спине, змеится между лопаток. Коса – гордость Севрюги, а на взгляд Локи она похожа на чайную колбасу. Он однажды выдал подобное сравнение вслух, и она… страх как обиделась на него. Но проглотила. Она все-все от него терпела. И подначки, и подколы, и насмешки, даже скрытые оскорбления. Хвост лишь сопел, когда он, Локи, и его стебал, пухлые щеки его багровели. Но ради Севрюги он не желал сам разрушать их союз.

Дружбой это никто бы не назвал. Да они и не дружили… Но выгоды от общения прежде имели немало.

Сейчас в памяти Локи Хвост, уходя, словно растворяется в тумане. А Севрюга… Она замедляет шаг, останавливается. Ее голова никнет долу. Она перекидывает косу на грудь и по привычке нервно теребит ее. На Локи накатывает горячая душная волна, и он окликает ее. Севрюга быстро оборачивается. Он видит ее лицо. Она только и ждет его зова, готовая броситься к нему, словно жалкая собачонка к хозяину, пресмыкаться у его ног, хватать за руки, реветь, клясться в страстной любви. Бесстыдно обнимать его ноги, утыкаясь мокрым от слез лицом в его бедро…

Он испытывает глухую тошноту. Никакого сострадания к ней… К рыбе Севрюге… Нет в нем жалости и к Хвосту. Лишь прежнее, жгучее, острое, нездоровое любопытство – с ранних школьных времен, когда они, скоробогатовские пацаны, одноклассники, обступали Хвоста в туалете школы или в кустах и просили… нет, требовали, приказывали показать им все.

– С кем нам еще побеседовать насчет Руслана, подскажи нам, пожалуйста, – попросил Макар.

Локи очнулся от воспоминаний.

– Паук, наверное, больше моего знает, – ответил он уклончиво.

– У него дома нам никто не открыл, – объявил Клавдий.

– Его мать в школе, хоть и каникулы. Она ж завуч. Я не знаю, где его самого носит. Я за ним не слежу.

– Он где-то учится, работает? – продолжал интересоваться Клавдий.

– Паук поступал в институт, но не прошел в прошлом году. У него отсрочка военкомата из-за осложнений после ковида. Мать-завуч его в ЧОП устроила, в охрану школы. Сейчас каникулы – он в отпуске. Шляется где-то.

– Дай нам его мобильный, – потребовал Клавдий.

Локи продиктовал.

– А почему ты мать Руслана избегаешь? – в лоб спросил Клавдий. – Она тебя искала. И за столько времени не нашла. А ты вроде в легком доступе. Торчишь на работе. А она засечь тебя не сумела, значит, ты манкируешь? Почему?

– Роза Равильевна со мной встречи не искала, – хладнокровно возразил Локи. – Она вообще всех местных сейчас чурается. Да и прежде не очень жаловала. Работала она всегда не в городе – специально, не хотела здесь связей ни рабочих, ни дружеских заводить. Но если честно… совсем уж откровенно…

– Что? – Клавдию Мамонтову показалось: бог коварства Локи сподобился вроде сменить тон и сообщить им нечто важное.

– Я и сам бы не стал с Розой Равильевной сейчас общаться, – ответил Локи, снова прикуривая сигарету.

– А причина?

– Разве она вам не призналась сама? А, ну понятно… нанятым частным детективам клиенты плохое о себе обычно не говорят. Ее же саму первую в убийстве Руслана подозревают.