Четыре крыла

– Вы? Мальчики мои золотые! – воскликнула она сипло. – Проходите, не стойте в дверях. Чтой-то вы не позвонили, мол, едем! Я бы пирожка испекла. А то я заспала сегодня… так сладко заспала… обычно-то рано встаю, а сейчас гляжу: на часах полдесятого, а я дрыхну барыней. Вы голодные, небось? Я бульон варю, куренка! Накормлю вас!

– Спасибо. Сыты по горло, – сухо бросил Клавдий. – Мы по-прежнему заняты поисками Руслана. Хотя после вчерашней вашей пьяной выходки…

– Клава! – одернул его Макар. – Роза Равильевна, нам надо с вами серьезно поговорить.

– Ох, я вчера наболтала вам сдуру, спьяну. – Уборщица Роза покачала головой, пухлое тело ее заколыхалось, на бледных щеках вспыхнули пятна румянца. – Смутно помню… язык мой – враг мой, а если уж настойки рябиновой лизну… Мне врач в больнице строго запретил даже капелюшечку… а я лакомлюсь. На работе наломаешься, искры из глаз. Купишь мерзавчик или пол-литра… Глотнешь – вроде и отпустит грусть-тоска. Вы простите меня за вчерашнее, мальчики мои брильянтовые. Милости прошу к столу!

Она увлекла их из крохотной прихожей на тесную кухню, где аппетитно пахло куриным бульоном. Они вошли втроем, и сразу стало на кухне не повернуться.

– Садитесь! – пригласила Роза, подошла к серванту, достала глубокие тарелки, разливая щедро половником бульон. – Куренка я варю с утра! Я вчера на ваши-то деньги гульнула в «Магните». Спасибо вам за помощь материальную! И куренка я купила, и крылышек, и колбаски чайной, сметанки, тортик вафельный. Чаю запасла себе и кофе растворимого. Кофе я страсть как обожаю, не хватает на него мне зарплаты. И на куренка с колбаской денег нема. Недели две после получки я еще живу ничего… а остальные дни еле дотягиваю на гречке пустой да на макаронах. С них и пухну, словно квашня. Да, я вчера еще и помидорчиками-огурчиками разжилась на развале! Малосольных наготовлю, вас потом угощу. С чесночком-укропчиком.

Мамонтов едва не подколол ее: ага, мировой закусон. Но наткнулся на взгляд Макара, разглядывающего кухню, и…

Он понял – Макар представил себе: именно здесь много лет назад разыгралась кровавая трагедия с секатором и отцом-убийцей. А за стеной кухни в ванной несколько недель назад участковый вместе с криминалистом обнаружили весьма важную находку. Улику против Розы Сайфулиной или нет?

– Роза Равильевна, участковый у вас в квартире делал обыск после вашего заявления о пропаже сына, – произнес Макар тихо.

Уборщица Роза опустилась на табуретку у стола. Сложила натруженные руки на коленях. Лицо ее приняло терпеливое, покорное выражение.

– У него должность такая, – произнесла она. – Вроде человек. А должность собачья. Нелюдем быть должность ему велит.

– Он вас подозревает в убийстве Руслана. Соседи слышали шум скандала в вашей квартире, когда сын навещал вас в последний раз. Затем Руслан исчез. И вы его долго не искали, – Клавдий старался говорить спокойно. – Оставим в стороне жалобы на нелюдей на собачьих должностях. Обратимся к голым фактам, Роза Равильевна.

– Заявились они вдвоем, сразу стали везде по углам шарить – здесь, на кухне, в ванной, в зале и смежной комнатушке, где теперь я сплю, а прежде в ней жил Русланчик, – монотонно завела рассказ уборщица Роза. – Долго возились, мазали порошком, светили, скребли. А потом участковый мне говорит: «В ванне пилой труп расчленяла? Прошлый раз не зарезал сына муженек твой, так теперь ты одна его работу доделала?»

Пауза. Они не знали – как с ней дальше обо всем этом вести беседу. Не находили нужных слов!

– Я ему: «Миша, ты же тогда моего Русланчика спас, кровью ему не дал истечь. И меня отбил у мужа-зверюги, – продолжала Роза. – Где ж совесть твоя? Мне, матери, в глаза говорить такие вещи?»

– Роза Равильевна, я верю в вашу невиновность, – произнес Макар. – Вы можете быть со мной и Клавдием полностью откровенны. Мы целиком на вашей стороне.

– Я не убивала сынка своего единственного. – Уборщица Роза не плакала, темные глаза ее сухо блестели.

– Из-за чего вы скандалили с ним? – спросил Клавдий. Слова Макара о «вере в невиновность» он намеренно не поддержал.

– Из-за денег, – упавшим голосом ответила Роза, опуская голову. – Как язык мой не отсох в тот момент, когда клянчила у него и упрекала: свалил от меня, родной матери, в Москву. Секреты плодишь, скрываешь – где работаешь, сколько получаешь… Боишься – я просить начну? А сколько я на тебя денег перевела? Обувала-одевала, кормила-растила, по врачам водила! Покричала на него. Выпимши я была. А он меня пьяную на дух не переносил. Начал мне выговаривать. Обзывать меня. Слово за слово. Поцапались мы. Он схватил свой рюкзак – и в дверь. Даже зеленые щавелевые щи есть не стал.

– Из-за ссоры вы ему не звонили несколько дней? – уточнил Макар.