Четыре крыла

– Сейчас все загорится! Пожар лесной! – крикнул Макар. – Бежим отсюда!

– Ее заберем! – Клавдий лишь секунду колебался. Шагнул вплотную к трупу повесившейся, поднял здоровую руку и…

Он притянул висящее тело, пробуя крепость удавки. Поводок представлял из себя синтетический трос. Петля, туго затянувшись узлом, глубоко врезалась в шею Александры.

– Помоги мне! – крикнул он. – Макар! Мы не можем ее оставить огню!

Макар… он медлил чуть дольше, но затем ринулся на помощь Клавдию. Вдвоем они с силой дергали труп, пытаясь либо обломить сук, либо оборвать поводок.

– Мы ей так голову снесем! – почти в отчаянье произнес Макар.

Вокруг уже летели огненные искры с горящей сосны – тысячи багровых светляков мерцали во мраке непогоды. Ливень не стихал, но искры не гасли, они роились и падали на стволы, на хвою, на листья. Пахло гарью, дымом, мокрым деревом, горячей смолой. Тошнотворный запах мертвечины вернулся, властно заполоняя собой все.

Черный лик самоубийцы оказался напротив лица Клавдия. Мертвая девушка с косой щерила зубы, требуя, повелевая им оставить ее в покое – здесь, на осине, где она нашла свою смерть.

Той самой осине, изображенной Августой.

Но Клавдий не думал о рисунке дочки Макара – он рвал, дергал здоровой рукой поводок-удавку, перехватив его поверх головы самоубийцы.

Проблеск света…

Не молния – полицейский фонарь.

Из леса показался участковый Бальзаминов – в блестящем от дождя дождевике и резиновых сапогах. Быстро оценил обстановку с начинающимся лесным пожаром и ринулся на подмогу друзьям.

Клавдий изо всех сил рванул за удавку!

Сук треснул, надломился и…

Тело обрушилось прямо на них.

Они схватили его втроем, ринулись прочь от осины и полыхавшей соседней сосны.

Гроза уходила.

Ливень загасил пожар, не дав ему распространиться по лесу.

Несло едким удушливым дымом…

Они все трое насквозь пропитались трупной вонью.

На опушке леса Макар споткнулся и его стошнило. Он упал на колени, его выворачивало наизнанку. Затем он со стоном ткнулся лицом прямо в мокрую траву.

Участковый Бальзаминов нагнулся и стянул с трупа Александры сумку кросс-боди. Открыл молнию. Пошарил внутри – ключи, заплесневевший паспорт, кредитка, портмоне, полное денежных банкнот, маленький блокнот, шариковая ручка, помада, пудреница, два леденца в фантиках и… нечто плотно завернутое в целлофановый пакетик, тщательно упакованное.

Бальзаминов извлек двумя пальцами сверточек.

Дождь почти прекратился. С неба падали крупные капли.

Участковый молча размотал полиэтилен. Внутри – клочок бумаги.

Записка.

Строки шариковой ручкой вкривь и вкось. Видно, писали лихорадочно, впопыхах – почерк угловатый, неровный.

Тем, кто меня найдет.

Мой выбор – я все решила сама. Потому что мое сердце разбито на куски. Я люблю Макса. Я люблю моего Локи. Я не представляю себя без него. Жизнь без него мне не нужна. Без Локи я мертва.

Он сегодня назвал меня Иудой. Стукачкой.

Я всего лишь пыталась так его удержать. А он заявил: ты – Иуда. Ненавижу тебя. Ты мне противна, от тебя воняет…

И прогнал меня прочь. Навсегда.

Я никогда не причинила бы ему вреда. Я бы себе лучше руку отрубила топором, чем написала на него. Я просто хотела его попугать…

Я ухожу. Маме я солгала в записке насчет Сочи. Пусть Макс думает – я уехала, бросила его сама… На море найду другого парня.

Маму я не люблю. И не желаю ей счастья с Асланом. На них обоих я позавчера написала в прокуратуру – якобы он меня домогался еще в школе, а мама прикрывала. Я хотела их посадить в тюрьму, чтобы наш дом целиком достался мне. И моему любимому Локи…

Но он меня бросил.

Я не могу забыть его лицо, когда он кричал мне…

Сердце мое разорвалось в тот самый миг.

Про маму и Аслана, конечно, все неправда, я их оговорила.

Но мне все равно.

Меня уже нет.

Глава 25 Машина

Участковый Бальзаминов сам вызвал оперативную группу. В сырых послегрозовых сумерках снова мигали всполохи – яркие синие огни полицейских машин на опушке леса.