Четыре месяца темноты

Дальше Озеров видел, как дети один за другим закрывают глаза или прячут лицо в ладошки.

Сначала он не знал, что говорить, и не мог вспомнить ни одной выученной молитвы.

Но затем в нём, словно со скрипом, заработали ржавые шестерёнки, и глухой голос зазвучал над детскими головами в наступившей тишине:

– Господи, возьми к себе девочку из нашего класса и дай утешение её родителям…

– Она мне больше не подруга! – раздался громкий крик с последней парты.

Люба стояла с заплаканным красным лицом и смотрела исподлобья на класс.

– Она обещала, что всегда будет дружить со мной…

– Дай нам закончить, ты… – Афанасьев собрался кинуть в неё карандашом.

– Оставь! – крикнул Озеров, а Люба снова опустилась на парту, громко рыдая.

Дети зашумели.

– Кирилл Петрович, – зашептал Илья Кротов, уставив глаза в парту и не глядя на учителя. – Умоляю вас, начинайте урок!

Молодой человек кивнул и взял в руку мел.

– Нам придётся делать наше дело. А после уроков вы пойдёте и попрощаетесь с ней.

«Как звали девочку?» – пронёсся у него в голове всё тот же вопрос, но уже в другом ключе. К своему стыду, он понял, что даже не запомнил, как звали новенькую. Его заваливали бумагами, журналами, делами, за последние месяцы он выучил имена сотни учеников, а теперь не мог вспомнить всего одно имя.

Наконец, собравшись с духом, Озеров начал писать на доске тему урока. Но не прошло и тридцати секунд, как затылком он почувствовал неладное.

Кирилл услышал, как, словно осенняя листва, зашелестели одежды, как ветром прокатился детский шепоток и будто старые деревья заскрипели покинутые стулья. Он испугался, что они уходят, чтобы попрощаться с ней, что они не согласились остаться на уроке. И, замерев, ждал, что в классе скрипнет дверь и ему придётся звать их назад.

Но дверь так и не скрипнула, а возгласы становились всё громче и громче. Опустив руку с мелом, Кирилл медленно обернулся.

Дети толпились у самых стёкол и завороженно глядели в темноту. За окнами сплошной стеной сыпал снег – не просто белые мухи, а лопнувшая над Городом Дождей подушка с перьями.

– Она пришла попрощаться… – услышал Озеров тихий шёпот девочек.

Снег шёл весь день. Белые частицы очищали каждый сантиметр воздуха, как маленькие старательные уборщики. Они уносили с собой и глубоко зарывали в недра табачный дым и выхлопные газы, гарь и смог – всё, что оставляли после себя люди

К четырём часам дня, когда короткий день снова сменится ночью, воздух будет кристально свеж, а над городом ещё ярче загорится зарево.

Озерову этот день показался невероятно длинным. После уроков он сходил в приёмную директора, затем вернулся в кабинет и с удивлением обнаружил его открытым.

За одной из парт, оперев голову на руку, сидел Андрей Штыгин и сонно глядел в окно.

– Что ты здесь делаешь?

Парень опомнился:

– А! Я взял ключ на вахте и решил тут дождаться вас. Вы ведь иногда посылаете меня за ключом.

– Посылаю. Но сегодня не посылал. Больше не бери ключ без моего разрешения.

Озеров сегодня не был настроен на философские беседы, и самонадеянный поступок Андрея рассердил его.

– Хорошо. – Юноша кивнул. – А занятия у нас будут?

– А ты подготовил то, что я просил?

Андрей подошёл, засунув одну руку в карман. Другая была в гипсе, и он не знал, куда её деть.

– Вообще-то нет. Я сегодня не ночевал дома. Всю ночь бродил по городу, дошёл пешком до центра и обратно. Мы поссорились с мамой. В школе я был раньше всех и видел, как приехала «скорая». Вы слышали про эту девочку, которую…

– Слышал, – перебил его Озеров, садясь за журналы. – Она из моего класса.

– Вот как!

– Ты хотя бы сообщил маме, что дошёл до школы?

Андрей потянулся и потёр переносицу гипсом.

– Ей всё равно.

Кирилл насупился.

– Не валяй дурака! Сейчас же позвони ей… Она… она тратит здоровье, волнуясь, пока ты занят своими обидами…

Что-то в голосе Озерова заставило Андрея кивнуть.

– Хорошо. У вас нет никакой еды? Я страшно оголодал.

Озеров достал из ящика печенье.

– Можешь налить себе чай.

Андрей набил полный рот и пробубнил:

– Так занятия будут или нет?

У Кирилла кончилось терпение.

– Ты пел мне песни о том, как хочешь стать хирургом. Пой их кому-нибудь другому! Я тратил на тебя своё личное время. Думаешь, я обязан заниматься с тобой отдельно каждую неделю?! У меня есть ставка, оплачиваемые часы, а ты приходишь для развлечения – послушать интересные факты и помечтать о своём будущем. Пока твои обещания не станут делом, нам не о чем говорить!

Штыгин-младший на глазах покраснел и с трудом проглотил еду.

– Я… я всё сделаю, Кирилл Петрович, просто этот перелом и ссора с мамой… Так много на меня навалилось в последнее время. Пожалуйста, дайте мне ещё один шанс. Я уже решил! В конце года я поступаю в медицинский колледж. Слышите! Моя мама не против! Впервые наши желания совпали.

Озеров перегнулся к нему через стол:

– Иди домой. Помирись с мамой, выспись и выучи то, что я тебе давал, тогда и поговорим.

Андрей моргнул, засунул в рот ещё одно печенье, вытер руки о клетчатый платок на шее и, кивнув, вышел вон.