Четыре месяца темноты

– Когда мы попадаем в темное помещение, наш организм начинает вырабатывать гормон мелатонин, который в норме должен способствовать тому, чтобы мы засыпали. С восходом солнца свет пробуждает нас, сон становится некрепким, и под утро бывает особенно много сновидений. В зимний период в северных широтах, где находится и наш Город Дождей, период темноты необыкновенно длинный. В Финляндии, например, у наших соседей, он даже имеет особое название kaamos – что обозначает длинный и скучный сезон, в который человек ощущает особую подавленность, с ним случаются частые приступы плохого настроения и самочувствия…

«Бух! Бух! Бух!» – колёса грузовика прогромыхали по асфальту там, где только что установили шесть «лежачих полицейских».

Должны же быть приняты хоть какие-то меры после того несчастного случая с новенькой девочкой…

От шума, производимого каждым проезжающим грузовиком, приходилось говорить в голос. Озеров дождался, когда машина минует ребристый участок дороги, и продолжил:

– Многие животные в эту пору впадают в спячку. Человек продолжает работать, учиться и даже достигает максимальных результатов своей деятельности, несмотря на нехватку витаминов, света и тепла. Но именно этот период, как правило, является самым сложным для северного городского жителя, так как, пребывая в темноте, его тело накапливает мелатонин, отчего он становится сонливым и унылым. Таким образом организм, сбитый с толку отсутствием достаточного количества света, работая, как автомат, сам себе устраивает ловушку.

Может быть, как раз поэтому северные страны – рекордсмены по количеству самоубийств. Но правильно ли объяснять сложную природу сознания человека одной лишь химией? Мы не можем отрицать факта, что те или иные гормоны меняют наше поведение, однако одни люди теряют надежду, что когда-нибудь четыре месяца темноты кончатся, отчаиваются найти замену солнечному свету, отказываются продолжать борьбу и покидают этот мир. А другие переживают время, сжав кулаки, и дотягивают до тёплых дней…

– Наш город проклят. Всё, что мы видим целыми днями, – это дождь и снег, – послышался мрачный голос с последней парты.

– А ты когда-нибудь задумывался, что если бы дождь и снег не очищали город, то от всего того, что оставляют люди в воздухе и на земле, мы болели бы в несколько раз чаще?

Звонок зазвенел, заглушив последние слова. Кирилл обречённо посмотрел на часы – снова не уложился и, как всегда, забыл проверить домашнюю работу.

В последнее время он вообще мало что успевал, хотя работа занимала всё его время.

А ещё он стал рассеянным: недавно, когда у него было «окно», он закрыл старшеклассниц в кабинете и, забыв об этом, ушёл по делам. Впрочем, они не возражали просидеть весь урок в классе, ничего не делая.

После отъезда дяди Кириллу стало особенно тоскливо по вечерам. Не с кем теперь было поделиться той громадой проблем и невероятных случаев, которые за день успевали сотворить дети. Все дни слились в один долгий напряжённый день. Даже по ночам Озерову снилось, что он ведёт уроки. И просыпался он вымотанным и уставшим.

Вчера к нему в класс пришла управляющая хозяйством – непревзойдённая Метательница Ядра – и заявила, что нужно разобрать старый шкаф в кабинете, забитый учебными пособиями, которые предыдущие учителя биологии за нехваткой времени регулярно складировали на полках. Озеров понимал, что разбирать этот шкаф – не его работа, но всё, что хранилось там ценного для занятий, собирались выкинуть на помойку.

Перемена оказалась куда короче, чем он себе представлял. Озеров взглянул на огромный шкаф, как на вершину Эвереста, которую предстояло покорить. Всё это кладбище старых вещей напомнило ему его нынешнюю жизнь, в которой он по большей части занимался исправлением чужих ошибок.

Руки начали быстро искать то, что ему могло понадобиться на предстоящем уроке. Он находил старые изогнутые пробирки, демонстрирующие всасывание воды корнями деревьев, – неизвестно когда сделанные и убранные в ветхие, полные соломы коробки. Он находил дутых пластмассовых инфузорий и эвглен, картинки животных и растений на магнитах, пыльные стеклышки для микроскопов, гербарии, макеты человеческих органов, старые плакаты и схемы.

Все это когда-то массово производилось в Городе Дождей для обучения школьников. Теперь Кирилл не знал ни одного завода, изготовляющего подобные вещи, – их заменили электронные пособия.

Но удивительно ещё и то, что все обучающие компоненты, которые можно потрогать руками, крайне интересны детям, а между тем большая часть предметов, десятками лет хранящихся в шкафу, похоже, никогда не использовалась по назначению.

Он устало вздохнул, влез на шатающийся стул и потянулся к верхней полке.

Озеров предполагал, что очередное отделение шкафа будет завалено хламом, но он никак не ожидал…

С сокрушительной силой ему на лицо, сорвавшись с петли, обрушилась деревянная тяжёлая дверца, которую он случайно отпустил.

В правом глазу сверкнула молния, потом мир окрасился в бордовые тона. Тупая боль сменилась взрывом с миллионом иголок внутри черепа.