Четыре месяца темноты

– Мне хотелось бы знать, что происходит у вас в классе. До меня доходят не самые приятные новости. Почему всего за неделю в разное время у двоих девочек во время уроков случились приступы аллергии; мне нужны подробности прогула Водянкиной и этой ее подруги, как ее… Я встретила их в школе праздно шатающимися во время занятий… Собственно говоря, я не могу понять, почему случаи нарушения дисциплины так часто встречаются именно у вас.

Кирилл снова испытал неприятное чувство, когда из-за приступа гнева голос начинал ему отказывать. Однако сейчас это длилось не так долго, и он ответил почти без запинок:

– К сожалению, я не являюсь аллергеном и указаний прогуливать уроки не даю.

– Я поняла. Это такие упражнения в остроумии, да?

– Я могу только частично предотвратить их нарушения или разобраться с последствиями того, что они натворили. Остальное зависит от детей.

– Стоп-стоп-стоп, Кирилл Петрович. Понятно, что от детей. Меня интересуют не ваши профессиональные ошибки, даже не ваши действия, а то, что произошло на самом деле.

«И то, как на это отреагируют родители, – подумал Озеров. – Уж говорите прямо».

– Хорошо. С чего начать? Со случаев аллергии или с прогула?

– С Водянкиной. Ее мама все-таки наш бывший сотрудник. Девочке прекрасно известен устав гимназии. Как в целом вы оцениваете ее успеваемость и поведение?

– Мне назвать ее оценку по биологии?

– Нет. Мне нужен подробный анализ. Охарактеризуйте ее. И в дальнейшем желательно письменно.

– Воспаление хитрости. Причем постоянное. Вам знаком этот диагноз? Анализы в поликлинике ничего не докажут.

Маргарита Генриховна с большим усилием изобразила «рабочую» улыбку.

– Пожалуйста, подробнее, Кирилл Петрович.

– На экскурсиях она и Затишная всегда плетутся в самом конце, садятся на все встреченные стулья, скамейки и ступени, как будто ноги у них сделаны из сахарной ваты. Ни к чему, кроме телефонных игр и обсуждения взрослых телесериалов, не питают интереса. У них со странной регулярностью появлялись «ушибы пальцев» на правой руке, вывихи и все прочее, забинтованное, что не позволяет держать ручку, особенно накануне контрольных. Местная медсестра знает их в лицо и уже гонит в шею. Если говорить о Водянкиной, то она что ни день в глубоком трауре без видимых на то причин. На уроках ничего не пишет, говорит, что устала. На переменах не появляется в рекреации, потому что ей лень выходить из класса. Даже Затишную посылает в столовую за едой – когда голод донимает. Но сама не идет…

– Стоп-стоп-стоп, Кирилл Петрович. Во-первых, давайте привыкать к грамотному языку и более, хм-м-м, официальному. Лучше вам при родителях не говорить «гонит в шею» и не шутить про анализы. Потом, что значит – лень? Одной ленью нельзя объяснить неудачи ребенка…

– А по-моему, можно…

– Лень – это следствие. Значит, ребенку неинтересно на уроках. Значит, учителя недостаточно увлекли темой, не объяснили, зачем это ей нужно, не подошли к учащемуся…

– Не сделали за него задание, – продолжил Озеров. – Тогда почему остальные пашут?

– Опять вы используете этот дешевый сленг. Кто знает, может быть, ребенок действительно устал. У ее матери грудной младенец. Девочка, наверное, помогает ей, не спит ночами.

– Для этого у нее слишком отдохнувшее лицо. Хотя вам виднее, вы ведь знакомы с ее мамой. Мне она звонила недавно и предупредила, чтобы я не смел вешать на ее дочь ярлыки «отстающей».

– Что случилось? Вы меня начинаете беспокоить.

Озеров вздохнул.

– С начала года у девочки не заполнен дневник. Там единственная запись: «Первое сентября – день мучений». Я попросил ее объяснить, почему она не торопится заполнить дневник. Что примечательно, подписей мамы там тоже нет.

– Вы предложили ей заглянуть в дневник? Провести с ребенком воспитательную беседу?

– Я выразился не столь изящно, но сказал нечто подобное.

– И что она?

– Ответила, что хочет поговорить со мной на собрании лично.

– Кирилл Петрович, вы знаете, что это может значить? Марина Водянкина – сообразительный сотрудник, пускай она и в декрете, но требует к себе особого отношения. Хотя определенно второй ребенок ослабил ее внимание к первому. Возможно, мы делаем из мухи слона. Что стало причиной прогула?

– Чью версию вы хотите услышать?

– Версию девочек.

– Они не нашли кабинет.

– Что ж, такое бывает. А вы что думаете?

– Я думаю, они совершенно искренни, сорока минут недостаточно, чтобы найти класс, в котором регулярно проводятся занятия.

Маргарита Генриховна хлопнула глазами. Ее голос прозвучал строго:

– Надеюсь, они представили вам объяснительные?

«Ну естественно, – подумал Озеров. – Я ведь знал, что встречу вас».

Он извлек из кармана помятые бумажки.

– Ох, это же документы, – завуч надела очки и прочитала:

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

От Ирины Затишной, ученицы 6 «А»

Перед звонком мы (Л. Водянкина, И. Затишная) были на втором этаже у 26 кабинета и ждали английского. Никто не пришел.