Четыре месяца темноты

Ее глаза гневно вспыхнули.

– Дело не только в этом. Тебя никто из родителей не станет слушать. Для них ты будешь мальчиком на побегушках у администрации. Ты не прошел боевое крещение, ты младше большинства из них, и им сложно воспринимать тебя всерьез.

– Боюсь, что у них нет выбора. Никто, кроме меня, не согласился взять этот класс.

Сестра отчасти была права, и Озеров уже чувствовал это при встречах с родителями и в среде коллег. Большинству учителей он годился в сыновья. В учительской он часто слышал разговоры женщин о внуках. Они говорили о них с восторгом, показывали фотографии малышей, которые Кириллу казались совсем чужими и некрасивыми, а их умиляли до глубины души. Рассказывали о мужьях разные комичные случаи: «Мой вчера полез на антресоли и начал падать со стремянки. Я ловила его по всей кухне…»; «А мой весь вечер просидел у компьютера. Жужжал и не давал спать…» – и тому подобное. Их дети были ровесниками Кирилла, и зятья и невестки тоже. Иногда Озеров чувствовал, что при разговоре с ним у некоторых женщин, работающих в школе, включается какой-то скрытый механизм покровительственного общения, который, видимо, они выработали у себя в семье.

– Хорошо, – сказала Дарья. – Отец был таким же упрямым, как и ты. Хочешь оставаться в школе – оставайся. И если забота брата для тебя ничего не значит, делай как знаешь.

– Ты о той заботе, когда он решил для себя, что я не способен найти работу самостоятельно и продержаться на ней полгода?

«Предлагая мне новое место, он показывает, что не верит в меня», – едва не сказал Озеров вслух.

– Разбирайтесь сами. По мне, так вы оба ведете себя как мальчишки. Только игрушки у вас стали больше. А мозгов не прибавилось. Бог с ней, с вакансией, куда ты собрался переезжать?

– Одна пожилая учительница предложила мне комнату, – соврал Озеров. Он несколько раз искал в интернете, но все, что находил, либо вызывало сильные сомнения в безопасности, либо было не по карману.

Дарья цыкнула и нажала на ручку. Коляска в ее сильных руках поднялась на бордюр.

– Послушай меня. Только не закатывай опять глаза. Ты знаешь, что мы с Петей давно хотели уехать за город к маме. Если быть точной, то мы уже практически у нее живем. Нам осталось только забрать некоторые ненужные вещи со старой квартиры. Оттуда до работы тебе добираться не больше часа. Гораздо ближе, чем из пригорода. Есть только два «но». Во-первых, там давным-давно никто не делал ремонт и состояние квартиры удручает. Что не может не радовать летучих мышей и пауков, которые охотно поселились бы там, если бы не второе «но».

– Дядя вернулся?

– Ты знаешь, как долго он ездил по гастролям. С самой нашей свадьбы мы видели его дома только дважды: с бутылкой шампанского после какой-то театральной премьеры, когда он распевал песни на французском и пытался снять сапоги одним движением ноги, и когда он в спешке собирал чемоданы в очередную поездку. Но теперь дядя вернулся и живет там.

– Я бы с удовольствием встретился с ним. С дядей не бывает скучно…

– Вот-вот. Люди, которые снимали у нас комнату, съехали именно из-за того, что с ним не бывает скучно. Он постоянно репетировал, декламировал и танцевал чечетку, не давая им спать. Кстати, там теперь только одна кровать, старая двухэтажная, где мы с тобой когда-то спали. Пока ты не купишь новую, вам придется делить ее. Остальное соседи забрали с собой.

– Дядя тот человек, с которым я мог бы ужиться.

– Что ты так распелся? Последний раз вы виделись, когда тебе было шестнадцать. Естественно, он всех очаровывал своими актерскими штучками, особенно самых юных и наивных. Вези коляску, я устала.

Кирилл перехватил ручку и толкнул вперед. Младенец заворочался под шерстяным одеялом, но глаз не открыл.

– Все это здорово. Но я, пожалуй, откажусь… Думаю, что жилье я должен найти сам.

Дарья гневно уставилась на него и скрестила руки на груди.

– Как можно быть таким упертым?! А главное, ради чего? Тебе ведь просто предлагают помощь!

Озеров подождал, пока она перестанет сопеть и немного остынет. Они прошли целый квартал, прежде чем это произошло.

– Ты слышала, что Агата вернулась в город? – сменил он тему.

– Слышала, – безразлично и глухо ответила Дарья, не глядя на него.

Кирилл удивился.

– Откуда ты об этом узнала?

– Агата уже год как вернулась в Город Дождей. Об этом, кажется, знают все, кроме тебя. Неудивительно, если учесть, что все твои мысли только о себе любимом.

– Она работает со мной в одной гимназии, – сказал Озеров, проглотив очередную колкость. – Как тебе такой поворот?

– Тогда понятно, почему ты решил остаться…

– Что ты говоришь?! – Кирилл зарделся, что бывало с ним очень редко.

– Мы пришли. Дай сюда коляску.

У Лилечки от рождения была пупочная грыжа, и Дарья записалась к детскому хирургу, чтобы тот посмотрел.

В чистой приемной, украшенной замысловатыми бирюзовыми ромбами, их встретила за стойкой улыбающаяся девушка.