Именно Елизавета Борисовна и Иван Артемович двадцать лет назад купили комнату Изабеллы
Николаевны. Елизавета Борисовна сразу ее узнала. Несмотря на то что ей было всего 13, когда погиб брат, лицо этой женщины навсегда запечатлилось в памяти девочки. Елизавета Борисовна никогда не винила брата за его поступок и, тем более, не считала его предателем. То, что молодой учитель французского сделал, было велением пылкого сердца, желанием защитить любимую женщину, не более того. Тогда, в далекие годы своего детства, Елизавета Борисовна верила и надеялась, что когда-нибудь судьба сведет ее с той, которая погубила любимого брата и его товарищей. Но спустя годы горе и злоба сменились безысходностью, а со временем пришло понимание. Понимание того, что не только ее брат, но и сама Изабелла действовала во имя любви. Она любила своего майора и, желая уберечь его, пожертвовала десятью жизнями ради спасения одной. Слепая, безумная любовь может творить чудовищные вещи, и на склоне лет Елизавета Борисовна это приняла.
Когда же судьба столкнула ее лицом к лицу с виновницей смерти брата, старые раны вновь стали кровоточить, глаза затянуло пеленой ненависти, а в душе воспылала жажда мести. Никто не знал правды, даже Иван Артемович, самый близкий и родной человек. Он жалел несчастную старушку, и жена ему в этом подыгрывала. Елизавета Борисовна всячески опекала Изабеллу, в результате чего бывшая балерина прониклась глубокой симпатией к новой соседке. Женщины могли часами беседовать, прогуливаясь старыми двориками. Изабелла Николаевна много говорила, рассказывая о своей былой славе танцовщицы, сетуя на жестокий мир и неблагодарных родственников, а сама Елизавета Борисовна получала поистине садистское удовольствие от этого «общения».
Шли годы, Изабелла Николаевна медленно увядала, становясь немощной и больной. Приятельница усердно за ней ухаживала, варила легенькие супы и даже помогала ходить в туалет. Но несколько лет назад старость и болезнь взяли верх над балериной, и она совсем слегла. Изабелла Николаевна больше не могла спускаться вниз, так что теперь раз в день кто-нибудь из соседей брал ее на руки и сносил справить нужду. Еду ей все так же приносила верная соседка. Постепенно и речь «женщины с антресоли» стала замедляться, а мысли путаться...
Тогда-то в один из дней Елизавета Борисовна тихонько поднялась к ней по шаткой лестнице и долго что-то шептала на ухо. С каждым словом, каждой фразой глаза Изабеллы Николаевны наполнялись горькими слезами, а во взгляде читался всепоглощающий дикий ужас. Потом бывшая преподаватель зарубежной литературы медленно спустилась и вернулась в свою комнату, чтобы всю ночь навзрыд проплакать, уткнувшись в плечо изумленного мужа.
Было уже около семи, а подавленная и задумчивая Наталья Геннадиевна все так же неподвижно сидела на кухне, сжимая в руках давно опустевшую рюмку. Периодически она с омерзением смотрела в сторону коридора, где на полке завывала Изабелла Николаевна. Сложно сказать, какие конкретно чувства испытывала женщина к бывшей балерине, но ужас, испытуемый ею при мыслях о маленькой Виктории, воспламенял искреннюю ненависть потенциальной матери. Наталья Геннадиевна не очень ценила детей, считая их бесплатным приложением любого более или менее удачного брака. Но, несмотря на свою неприязнь к непоседливым, крикливым существам, она не была лишена материнского инстинкта, поэтому содеянное «женщиной с антресоли» заставляло сердце бешено колотиться.
Ровно в 19:00 Наталью Геннадиевну потревожил Даня, который стремительно влетел на кухню, принеся с собой вечернюю прохладу ранней весны.
– Наталья Геннадиевна, все дома? – голос Дани дрожал, а щеки то наливались яркой краской, то бледнели, оттеняя выразительные васильковые глаза.
– Даня, что за черти тебя гонят? – изумилась учительница географии, никогда до этого не видевшая Даню таким возбужденным.
– Не время для разговоров! Кто дома?
– Все, кроме Златы и Миши, но и те, думаю, скоро вернутся, – она безразлично отмахнулась.
– Созывайте совет! – бодро выкрикнул Даня, через секунду скрывшись в коридоре.
–Дежавю, – протянула недовольная Наталья Геннадиевна, после чего пошла обреченно «созывать совет».
Через полчаса долгих споров и пререканий совет был собран. Весьма довольные Злата с Мишей к этому времени уже вернулись, и теперь вся «семья» сидела за кухонным столом в ожидании начала.
– Дорогие мои соседи, – начал Даня, – все вы наверняка знаете, что завтра мне исполнится 22 года...
– Конечно, родной! – подхватила Елизавета Борисовна.
– Милая бабушка, – Даня крепко сжал руку пожилой женщины, – вчера вы до глубины души тронули меня рассказом о своей подруге Поэме...
– А что это за история? – спросил Миша.
– Она была бедная, полюбила богатого, соврала, что богатая, потом призналась, оказалось, что он тоже бедный, они поженились, нарожали детей и умерли практически в один день, —коротко изложила Злата.
– Спасибо, Злата, за такую прозаическую интерпретацию. В истории бабушки Лизы все было, конечно, более поэтично... – задумчиво протянул Даня, – но сути дела не меняет!