Четыре пера (ЛП)

Но факт оставался фактом. Что-то случилось во время бала в Леннон-хаусе, и с этого момента Гарри стал изгоем. Предположим, белое перо было отправлено в Леннон-хаус, и Фивершем открыл конверт в присутствии Этни? Или не одно белое перо? Этни вернулась после долгого разговора с Уиллоби и держала белое перо так, как будто нет ничего драгоценнее во всем мире.

Так сказала ему миссис Адер.

Следовательно, полностью или частично трусость была искуплена. Этот вывод напрашивался сам собой, потому что Этни вновь стала прежней. Она дорожила пером, поскольку оно перестало быть символом трусости и стало символом искупления.

Но Гарри Фивершем не вернулся, он по-прежнему пробирался где-то обходными путями. Значит, не только Уиллоби предъявил обвинение; были и другие — двое других. Про одного Дюрранс узнал уже давно. Когда Дюрранс предположил, что Гарри могут отвезти в Умдурман, Этни сразу же ответила: «Полковник Тренч в Умдурмане». Ей не нужно было объяснять побег Гарри из Вади-Хальфы на юг Судана. Это было преднамеренно; он отправился в плен, чтобы его отвезли в Умдурман. Более того, Этни говорила о ненадежности посредника, и это снова помогло Дюррансу в догадках. У Фивершема было какое-то обязательство прийти на помощь Тренчу. Предположим, Фивершем изложил свои планы спасения и отважился отправиться в пустыню, чтобы самому стать посредником. Из этого следовало, что в Рамелтон отправили второе перо, и его послал Тренч.

Теперь Дюрранс смог связать майора Каслтона с Тренчем и Уиллоби. Удовлетворение Этни от смерти человека, которого она даже не знала, могло означать только то, что, будь он жив, у Фивершема было бы такое же обязательство и перед майором Каслтоном. Вероятно, в Леннон-хаус присылали и третье перо, и отправил его Каслтон.

Дюрранс задумался над решением загадки, и оно все больше и больше казалось ему правдоподобным. Один человек мог бы рассказать ему правду, но он отказался и несомненно по-прежнему откажется говорить. Но Дюрранс намеревался заручиться помощью этого человека, и с этой целью придется вкратце рассказать историю и не требовать никаких сведений.

— Да, — сказал он, — думаю, после моего следующего визита в Лондон я навещу лейтенанта Сатча.

Глава двадцать вторая

У Дюрранса гаснет сигара

Капитан Уиллоби слыл в своем клубе занудой. Он любил рассказывать бессмысленные истории о людях, с которыми не знаком ни один из слушателей. И его не смущало, что его не слушают, он всё равно рассказывал. Любые замечания он принимал с пустым и дружественным лицом; и, завернувшись в свои скучные мысли, продолжал длинный монолог. В курительной комнате или за ужином он подавлял разговор, как паровой ролик сокрушает дорогу. Он был совершенно невыносим. Банальные анекдоты перемежались афоризмами из книг, и все это подавалось с видом человека, пораженного собственным глубокомыслием. После достаточно долгого ожидания, у вас не хватало силы воли убежать, и приходилось погружаться в паутину полнейшей тупости. Однако незнакомые с ним ждали достаточно долго; остальные приятели по клубу при его появлении сразу поднимались и исчезали.

Так случалось, что через полчаса после входа в клуб он обычно оставался совершенно один в большом углу комнаты; но этот особый угол до момента его прихода был самым посещаемым. Ибо он имел обыкновение выбирать самую большую группу в качестве своей аудитории. Однажды днем ​​в начале октября он сидел так в одиночестве, когда официант подошел к нему и вручил карточку.

Капитан Уиллоби с готовностью взял ее, потому что жаждал компании, а все его знакомые покинули клуб, чтобы выполнить самые неотложные и крайне необходимые дела. Но когда он прочитал карточку, то нахмурился.

— Полковник Дюрранс! — сказал он и задумчиво почесал голову.

Дюрранс никогда в жизни не наносил ему дружеского визита, с чего бы ему отправляться в путь и делать это сейчас? Похоже, Дюрранс каким-то образом прослышал о его поездке в Кингсбридж.

— Полковник Дюрранс знает, что я в клубе? — спросил он.

— Да, сэр, — ответил официант.

— Очень хорошо. Проведите его ко мне.

Без сомнения, Дюрранс явился задавать вопросы, и потребуется дипломатия, чтобы избежать их. Капитан Уиллоби не собирался больше вмешиваться в дела мисс Этни Юстас. Пусть Фивершем и Дюрранс дерутся без его участия. Уиллоби не сомневался в своих дипломатических способностях, но не хотел напрягать их в этом конкретном случае и с подозрением разглядывал Дюрранса, вошедшего в комнату. Однако Дюрранс не собирался ничего спрашивать. Уиллоби поднялся с кресла и проводил гостя в свой пустынный угол.

— Закурите? — спросил он, и тут же опомнился. — Прошу меня простить.

— О да, я закурю, — ответил Дюрранс. — Можно наслаждаться табаком и не видя дыма от него. Если я выпущу сигару из рук, то сразу узнаю об этом. Но увидите, этого не случится, — он демонстративно зажег сигару и откинулся в кресле.