Четыре пера

Этни поднялась с кресла, обняла собаку за голову и поцеловала её. Собака совсем постарела, подумалось Этни, она скоро умрет, а потом, может быть, пройдут годы, прежде чем она лежа в постели поймет, что близок и ее черед.

Раздался стук в дверь, и слуга сообщил, что пожаловал полковник Дюрранс.

— Да, — сказала она, и когда он вошел в комнату, Этни двинулась навстречу.

Она не уклонилась от той участи, которую предназначила себе. Она вышла из секретной палаты своего горя, как только ее позвали.

Она разговаривала с гостем, как будто за час до того не случилось ничего необычного, она даже говорила о браке и восстановлении Леннон-хауса. Это было трудно, но она привыкла к трудностям. Только в тот вечер Дюррансу сделал задачу суть сложнее. Когда горничная ушла за чаем, он попросил сыграть на скрипке увертюру Мелузины.

— Не сегодня, — ответила Этни. — Я очень устала.

И она почти не говорила, пока не передумала. Этни приняла решение, что не должна увиливать как в главном, так и в мелочах. Мелочи — как раз то, с чем нужно быть предельно осторожной.

— И все же, пожалуй, я сыграю увертюру, — сказала она с улыбкой и достала скрипку.

Этни сыграла увертюру от начала до конца. Дюрранс стоял у окна, повернувшись спиной, пока она не закончила. Затем он подошел к ней.

— С моей стороны было бесчувственно просить вас сыграть эту увертюру, — тихо произнес он.

— Я не очень хотела играть, — ответила она, откладывая скрипку.

— Я знаю, но мне очень нужно было кое-что узнать, и я не нашел другого способа.

Этни испуганно посмотрела на него.

— Что это значит? — спросила она с подозрением в голосе.

— Вас так трудно застать врасплох. Лишь в редкие минуты, когда вы играете. Однажды, когда вы играли эту увертюру, вы потеряли бдительность. Я подумал, что если попрошу вас снова сыграть увертюру, которую когда-то пиликали в грязном кафе в Вади-Хальфе, то опять застану вас врасплох.

От его слов у нее перехватило дыхание и вспыхнули щеки. Этни медленно встала с кресла и уставилась на Дюрранса широко открытыми глазами. Он не мог знать. Это невозможно. Он не знает.

Но Дюрранс тихо продолжил:

— Так что? Вы забрали свое перо? Четвертое?

Для Этни это были невероятные слова. Дюрранс произнес их с улыбкой на лице. Ей потребовалось много времени, чтобы понять — он действительно произнес их. Сначала она не была уверена, что натянутые до предела нервы не сыграли с ней шутку. Но он повторил вопрос, и теперь она не могла не верить и не понимать.

— Кто рассказал вам про четвертое перо? — спросила она.

— Тренч, — ответил Дюрранс. — Я встретил его в Дувре. Но он рассказал мне только про четвертое перо, о трех я узнал раньше. Тренч никогда бы не рассказал о четвертом, если бы я не знал о трех. Потому что я не должен был встречаться с ним, когда он высадился с парохода в Дувре. Не должен был спрашивать: «Где Гарри Фивершем?» Для меня знать об этих трех и так было достаточно.

— Откуда вы знаете? — в отчаянии воскликнула она, и, приблизившись к ней, Дюрранс осторожно взял Этни за руку.

— Но раз я знаю, — возразил он, — какое имеет значение откуда? Я знаю давно, с тех пор как капитан Уиллоби приехал в «Заводь» с первым пером. Я не хотел рассказывать вам до возвращения Гарри Фивершема, что знаю, а сегодня он приехал.

Этни снова опустилась в кресло. Она была ошеломлена неожиданным признанием Дюрранса. Она так тщательно хранила тайну, и осознание того, что уже год это не являлось секретом, стало для нее потрясением. Но даже в замешательстве она поняла, что ей нужно время, чтобы прийти в себя. Поэтому она говорила о пустяках, чтобы выиграть время.

— Тогда вы были в церкви? Или услышали нас на ступенях? Или встретили его, когда он уезжал?

— Все предположения неверные, — ответил Дюрранс с улыбкой.

Этни нащупала правильную тему, чтобы отложить заявление о принятом им решении, как она предчувствовала. Дюрранс был тщеславен, как и многие; а с тех пор как ослеп, он гордился своей проницательностью. Ему было приятно делать открытия, которых никто не ожидал от человека, потерявшего зрение, и неожиданно объявлять о них. Дополнительным удовольствием было сообщать озадаченному слушателю, как он совершил это открытие.

— Все предположения неверные, — повторил он, чем практически вынудил её задавать вопросы.

— Тогда как вы выяснили? — спросила она.

— От Тренча я узнал, что Гарри Фивершем скоро приедет. Сегодня я проходил мимо церкви. Ваша колли облаяла меня, поэтому я знал, что вы внутри. Но к воротам была привязана оседланная лошадь. Значит, с вами был кто-то другой, но не из деревни. Тогда я попросил вас сыграть, и это подсказало мне, кто был на лошади.

— Да, — сказала Этни. Она едва выслушала его слова. — Да, я понимаю. — Затем, показывая, что восстановила самообладание, она уверенно произнесла: — Вы на год отправились в Висбаден. Вы уехали сразу после появления капитана Уиллоби. Это и послужило причиной?