Четыре путешествия на машине времени (Научная фантастика и ее предвидения)

В 1958 году американский автор Артур Хэдли в романе "Веселая повозка" вполне мог себе позволить поиронизировать над компьютером, который вознамерился стать президентом Соединенных Штатов; но уже позже о властолюбивых амбициях "электронных мозгов" писали без тени улыбки. Тревога росла еще и оттого, что в данном случае антагонизм человека и машины не сводился к лежащей на поверхности борьбе за власть — возникал конфликт совсем иного порядка.

Это уже не война людей и роботов, а столкновение двух непохожих типов мышления. Компьютеры… что-то бесконечно далекое, полярное по отношению к человеку. Враждебны ли они, агрессивны, властолюбивы? Не всегда. Но бесчеловечны — по определению.

Безусловно, самый яркий образ — это электронный мозг ХАЛ — 9000 из знаменитого фильма Стэнли Кубрика (и, соответственно, романа Артура Кларка) "2001: космическая одиссея". Беззлобный злодей (в фильме он даже говорит мягким, почти задушевным голосом — так уж постарались конструкторы) пошел на хладнокровное убийство человека отнюдь не вследствие бунтарского нрава и каких-то демонических "франкенштейновых" страстей. Просто компьютеру показалось, что люди на борту космического корабля ведут себя неразумно, например замышляют отключить ХАЛ совсем. И ХАЛ принимает меры предосторожности. Он искренне "хочет как лучше", беда только, что логика, система ценностей и установки компьютера кардинально отличаются от человеческих.

И все же к какому бы исходу не приводил конфликт человека и машины, трезвомыслящие фантасты солидарны в одном: вины на механических помощниках человека нет. Да и само понятие "вины" — очень уж человеческое. Виноват в первую очередь он сам, слишком понадеявшийся на творение рук своих.

В злой пародии на технократическую утопию — романе "Рояль механический" (1952, в русском переводе — "Утопия-14") Курт Воннегут уже ясно расставил все акценты. Вовсе не электронный супермозг ЭПИКАК-XIV — так и хочется сказать: Его Величество Эпикак Четырнадцатый! — захватил власть над людьми. Те сами ее отдали, причем добровольно. В придачу к тягостным обязанностям — думать, выбирать, принимать решения. Воннегут хлестко, беспощадно набрасывает приметы мира, где трудовой деятельностью заняты всего 10 процентов населения, а технократическая элита превратилась по сути в жреческую касту, прислуживающую новоявленному божеству.

Роман Воннегута — не обвинение компьютеру, разящие сатирические стрелы предназначены скорее для "своих" же… Ведь при всей своей невообразимой сложности ЭПИКАК начисто лишен таких качеств, как жажда власти, эгоизм, зависть. И хотя на сцене вроде бы вновь мелькнула оскаленная пасть Машины из "Метрополиса", теперь оскал уже не тот: при виде обленившегося, деградировавшего человечества Машина кривится в презрительной усмешке…

В цикле произведений о вымышленном кибернетизированном государстве Модеран американский писатель Дэвид Банч рисует общество, граждане которого вовсе не вытесняются и не закабаляются машинами просто потому, что сами неотвратимо превращаются в механизмы, элементарные винтики более сложной машины! Вполне подойдут на роль биореле или биотранзисторов гигантского компьютера и члены общества, изображенного советским писателем Севером Гансовским в повести "Три шага к опасности". Они живут в полностью изолированной от внешнего мира "нише", и все их мысли, желания и поступки предусмотрительно включены в программу функционирования государства-компьютера.

Что их ждет в конце?

Из-за кулис слышится реплика Станислава Лема: "Если компьютер создан для регулирования жизни общества, то кто будет регулировать этот компьютер?" Как он умеет задавать вопросы!..

В своих ответах писатели-фантасты единодушны: судьба общества, переложившего полностью задачу самоуправления на машину, предрешена — его ждет неизбежное духовное вырождение. Ведь с точки зрения компьютера, запрограммированного на поддержание общественного гомеостаза, все гениальные или хотя бы просто творчески одаренные члены общества, все "неконформные" его элементы представляют потенциальную опасность программе, ибо способны на непредвиденные мысли и поступки. И электронный контролер начнет изыскивать возможность устранения потенциальных нарушителей порядка…

Так, вероятно, поступит компьютер, который будет действовать по раз и навсегда вложенной в него программе. Ну, а если киберсистема в своем развитии эволюционирует до появления разума, тогда ей вообще, по-видимому, больше дела не будет до людей. И не станет она задумываться, вмешиваясь в человеческие проблемы, — задумываемся ли мы, нечаянно наступая на божью коровку?

Впрочем, еще до того, как может возникнуть опасность электронной тирании, новейшими достижениями кибернетики не преминут воспользоваться вполне реальные, из плоти и крови, претенденты на трон. В наше время одному управлять сложнейшим государственным механизмом — это значит неустанно следить, предотвращать, искоренять… А не нуждающийся в отдыхе электронный мозг идеально подходит на традиционную в научной фантастике роль Большого Брата!