Четыре сестры

Понаблюдала немного за его попытками вытащить искомый предмет из щели… и задушила накативший смех подушкой. Тут подоспели Роберто и Ингрид посмотреть, что такого интересного ищут, и внесли свой вклад, царапая когтями стенку. Смех одолел и Виго. Это продолжалось долгие минуты. Они смеялись целуясь и целовались смеясь. Оба запыхались.

Веселость Виго вдруг угасла. Женевьева проследила за его испуганным взглядом к потолку.

– Ничего страшного, – сказала она. – Это Свифт.

Он соскочил с кровати и встал. Всю одежду он успел снять, и Женевьева впервые находилась в одной комнате с совершенно голым парнем. Во второй раз за вечер она подумала, что он самый красивый парень на свете.

– Летучая мышь? – скривился самый красивый на свете парень.

– Если это курица, то она слишком хорошо летает.

Женевьева боролась со смехом, который грозил снова ее одолеть.

– И ты дала ей имя?

– Свифт. Это моя младшая сестра его дала. Они дружат.

– Дру…?

В дверь постучали.

– Женевьева? Ты не спишь? – раздался голос Шарли.

В четверть секунды Женевьева погасила ночник, Виго запрыгнул в кровать и закрыл дверцу на треть. Шарли вошла в темную комнату.

– Ты не спишь?

– Клюю носом. Не зажигай свет, пожалуйста.

Шарли прислонилась к дверному косяку.

– Я хотела спросить… – начала она и замолчала.

– Да?

– Я хотела спросить… Базиль тебе что-нибудь сказал?

Женевьева поостереглась рассказывать, что без вмешательства Базиля Шарли пришлось бы искать ее в участке.

– Он заметил, что на мне твой жакет.

– Да?

Снова молчание.

– Как он выглядел?

– Нормально.

– Счастливым?

– Нет, я бы не сказала.

– Несчастным?

– Тоже нет. Ни то ни другое.

– Спрашивал про нас?

– Да. Но про тебя я ничего не сказала. Боялась что-нибудь ляпнуть.

Она моя родственница. Женевьеве очень хотелось повторить это сестре. Но как объяснить, в каких обстоятельствах это было сказано? И она промолчала. Шарли вздохнула, держась за ручку двери.

– Спокойной ночи. Если я еще раз разбужу тебя из-за таких глупостей, ты имеешь право встретить меня оплеухой.

Она вышла. Женевьева прислушалась, дождалась скрипа, говорившего о том, что Шарли закрыла свою дверь, и зажгла свет. Тем временем Виго в закрытой кровати успел одеться.

– Ты уходишь? – удивилась Женевьева.

Он сел на край кровати, чтобы надеть и зашнуровать ботинки. Достал из кармана сигареты, закурил. Сделав бесконечно долгую затяжку, передал сигарету Женевьеве. Она покачала головой.

– Ты не куришь?

– Однажды пробовала.

– Ну и?

– Целый утес упал мне на голову.

Он озадаченно поджал губы, потом улыбнулся. Матрас под его весом стал наклонной горкой. Женевьева встала, прошла через комнату, порылась в карманах брюк, которые носила днем, и, нашарив мамин презерватив, протянула его Виго.

– From paradise[76], – сказала она и села на край кровати.

Он посмотрел, улыбнулся, наклонился. Поцеловал ее в нос, в плечо, в колено.

– Оставим его на послезавтра, у дяди? Он будет на своей станции техобслуживания.

Женевьева предпочла бы завтра. Она откинулась на кровати и уставилась в потолок.

– Здесь разве плохо?

Он засмеялся. По-доброму. И вытянул шею, чтобы укусить ее за подбородок.

– Скажем так, здесь многое сбивает с толку.

Их лица были одно над другим, он притянул ее за щеки и поцеловал долгим, нежным, глубоким поцелуем. Ей этот поцелуй очень понравился.

– Где мы встретимся? – спросила она, когда он поднялся, чтобы уйти.

Закинув ногу на подоконник, он ответил:

– У домика парусной школы?

Она кивнула. Послезавтра. У домика. Он послал ей с бука воздушный поцелуй… уклонившись от Свифта, который вернулся, чтобы поближе рассмотреть этого гостя-акробата. Акробат поморщился и исчез в ночи.

Ингрид и Роберто вернулись наконец на одеяло.

А Женевьева крепко уснула.

* * *

…Продолжение скандала Cheap Export: три миллиарда долларов пропали из годового баланса. Пять тысяч служащих нью-йоркского офиса окажутся безработными до конца лета…

Шарли убавила звук радио.

– Невероятно! С тех пор как мы здесь вдвоем, дом стал похож на помойку!

Женевьева бросила на нее взгляд поверх специального пляжного номера «Пустяков», только что упавшего в ящик. На четырнадцати страницах были показаны все возможности украсить пупок. Женевьева открывала для себя перспективы… в чем ей помешала Шарли, которая угрожающе тыкала пальцем в сестру:

– Ты взяла у меня брюки вчера, помоги мне получить их назад, пожалуйста!

Женевьева встала с недовольным вздохом. Шарли его не услышала. Недовольства Женевьевы были бурными, но чаще всего тихими. Она извлекла из заваленных недр дивана ком тряпья.

– Вот они, – надменно бросила она.

Шарли смотрела раскрыв рот. Что случилось с Женевьевой? Никогда еще та не превращала ее брюки в половую тряпку!

– Ты влюблена?

– Ой, брось.

– Я серьезно. Что с тобой происходит?

– Происходит то, что у меня каникулы. Могу я, надеюсь, три недели в году ничего не убирать в этом доме?

Женевьева дружелюбно улыбнулась и продолжала: