Четыре сестры

– Потому что парижские квартиры маленькие, тесные и неудобные, – невозмутимо ответила Дезире, намазывая кусок хлеба толстым слоем джема. – А наша особенно.

– Потому что мы живем как крысы, – с довольным видом подхватил Гарри. – Вы знаете, что крысы как вид отличаются исключительной солидарностью?

* * *

Убраться в крошечной кухне – минутное дело. Когда чашки были сложены в раковину, а пижамы под подушки, матрасы убраны на диван, а их обитатели одеты, в очередной раз оказалось, что малая площадь парижских жилищ является серьезным препятствием замкнутой жизни. Скученность гонит бедного парижанина на улицу. Не потому что он существо общественное, просто ему тяжело слишком долго оставаться в тесноте.

Час с лишним посмотрев с унылым видом дурацкие мультики по телевизору, банда четырех решилась на прогулку.

– Вы же все-таки на каникулах, – сказала Дезире. – Вы обязаны гул ять.

– Можно устроить пикник, – предложил Гарри. – Остался хлеб, сделаем бутерброды, сварим яйца вкрутую, нальем воды в бутылку из-под лимонада, и я готов нести сумку.

– А если пойдет дождь? – возразила Энид, глядя на небо за окном.

– Если пойдет дождь, еще лучше, – ответила Дезире. – Наш уголок Парижа весь изрыт галереями.

– Очень смешно, – фыркнула Энид.

– Это не шутка, и я не о крысах. Я о человеческих галереях.

– Их еще можно называть пассажами, если тебе так больше нравится.

Тем временем Гортензия закрылась в кухне с телефоном. Разговор был примерно следующий:

– Гортензия, да. Ее сестра. На каникулах в Париже. Нет, Шарли в Виль-Эрве. Делает ремонт. Если у тебя есть время, я бы хотела… Постой, я возьму карандаш. Повтори: Пале-Рояль, у фонтана, в тринадцать часов. А все знают Пале-Рояль? Его легко найти?

В кухню ворвалась Дезире:

– Мы идем на пикник!

* * *

– Это ад, – заметила Гортензия.

– Почему? – удивился Гарри, подняв на нее любопытные глаза.

– Этот шум.

– Какой шум?

– Пыль, дым.

– Какой дым?

Гортензия бросила на него сердитый взгляд, но он явно над ней не смеялся. Может быть, ему даже нравился этот ад, как другим нравится соленый ветер с моря.

– Я хочу купить открытку для Гулливера, – заявила Энид.

Гортензии подумалось, что сестре повезло: она может написать другу. Как бы ей хотелось вывести на обратной стороне открытки: «Мадемуазель Мюгетте, Небеса, Пасха-и-Троица».

– Почему ты дуешься? – спросила Дезире, сунув свою ладошку в руку Гортензии.

– Потому что глаза щиплет.

– Это газ от машин.

– За открытками сюда!

Стоя перед входом в широкий коридор, выходивший на улицу, Гарри изображал из себя семафор.

– Идем в галерею. Или в пассаж, если Энид так больше нравится.

И сестры Верделен познакомились с пассажем Вердо. Он во всем походил на самый современный торговый центр: плиточный пол, стеклянный потолок, магазинчики, толпа. Но, чудом и благодаря постройке, вид у него был старинный. По-настоящему старинный. Старинный и очень-очень красивый.

Гортензия замечталась, Энид пришла в восторг.

– Как красиво! – повторяла она. – Вот бы здесь пожить!

Галереи тянулись через весь квартал, прерывались на пересечении с бульваром, меняли названия на перекрестках, и больше всех им понравился пассаж Панорама. Больше всех, потому что был самым загадочным: какая может открываться панорама из крытого коридора? Витрины внутри им тоже понравились. Все выглядело старым, или богатым, или старым и богатым. Как будто ваши бабушки и дедушки, набитые деньгами, решили открыть магазинчики в заповедном уголке. Здесь продавали гравюры, ужасные картинки, игрушки, разные бесполезные вещи. И открытки по бешеным ценам. Энид купила фотографию Эйфелевой башни – она ее никогда не видела; Гортензия – открытку с выводком щенков и подписью «Я по тебе скучаю». Крутые яйца в сумке Гарри уже начинали пахнуть крутыми яйцами. В желудках заурчало: пора было поесть. Энид пожалела, что никому не хватало смелости сесть и перекусить прямо на полу галереи.

– А ведь на улице полно людей сидят на земле, – доказывала она свою правоту. – Да еще и руки тянут.

– Нельзя, – ответила Дезире. – Представь, если я встречу кого-нибудь из моей школы.

Энид несколько секунд подумала.

– Ужас, – согласилась она. – Мне бы совсем не хотелось, чтобы Гулливер Донифон увидел, как я сижу на полу посреди города и ем руками крутые яйца.

Гарри предложил площадь Биржи.

– Посмотрим там на роллеров и хоккеистов. А если пойдет дождь, можем добежать до галереи Вивьен или до аркад Пале-Рояля.

Гортензия посмотрела на свои часики и вздрогнула.

– Пале-Рояль недалеко?

Ей повезло: он был всего лишь в конце улицы.

– Входишь под портал – и ты там. Большой прямоугольный сад.

– Без машин?

– С пылью, но без машин.

– Встретимся там?

– Хорошо. Под колоннами.

– Какими колоннами?

– Спросишь у кого-нибудь. Все знают.

Гортензия не успела ни поручить мелких попечению Энид, ни поручить Энид попечению мелких. Она убежала так быстро, что Энид не смогла спросить, что у нее за срочное дело в этом Пале-Рояле, о существовании которого они еще утром не знали.