Четыре сезона

Прошел месяц, и мисс Стенсфилд пришла вновь в назначенное ей время, просто возникнув из этого удивительного человеческого потока, каким был и остается Нью-Йорк. На ней было голубое платье, которое выглядело довольно оригинально, хотя и было явно выбрано среди множества ему подобных. Ее туфельки не очень подходили к нему – это была та же коричневая пара, в которой она приходила в последний раз.

Я тщательно осмотрел ее, счел, что все идет нормально, сказал ей об этом, и она осталась довольна.

– Я нашла витамины, которые нужно принимать во время беременности.

– В самом деле? Превосходно.

Ее глаза озорно сверкнули.

– Аптекарь предостерегал меня от их употребления.

– Избави меня Бог от этих порошковых дел мастеров, – сказал я, и она прыснула в ладошку. Это был жест ребенка, покоряющий своей непроизвольностью. – Я еще не встречал аптекарей, которые не были бы неудавшимися врачами. И республиканцами. Эти витамины пока еще в новинку, и к ним относятся с подозрением. Вы последовали его совету?

– Нет, только вашему. Вы же мой врач.

– Благодарю.

– Не за что. – Она посмотрела прямо мне в глаза, уже не хихикая. – Доктор, когда по мне станет заметно?

– Не раньше августа, я думаю. Или сентября, если вы будете носить… гм, широкие одежды.

– Спасибо.

Она взяла свою сумочку, но не встала сразу, чтобы уйти. Я подумал, что она хочет поговорить, но не знает, как и с чего начать.

– Вы ведь работаете, правда?

Она кивнула:

– Да, я работаю.

– Можно спросить – где? Если вы считаете, что я не должен…

Она засмеялась, но каким-то ломаным, невеселым смехом.

– В универсальном магазине. Где еще незамужняя женщина может работать в городе? Я продаю духи толстым леди, которые смачивают свои волосы, а затем накручивают на тонкие бигуди.

– Как долго вы еще сможете там работать?

– Пока мое деликатное положение не станет заметным. Предполагаю, что тогда меня попросят уйти, чтобы не огорчить какую-нибудь толстую леди. Потрясение от того, что их обслуживает беременная женщина без обручального кольца, может вызвать выпрямление волос.

Почти мгновенно ее глаза заблестели от слез. Губы задрожали, и я стал нащупывать платок. Но слезы не закапали. Глаза вновь прояснились, губы затвердели, но тут же смягчились. Она просто решила, что не будет терять контроля над своими эмоциями. И не потеряла. Это было впечатляющее зрелище.

– Извините, – сказала она. – Вы очень добры ко мне. Я не хочу отплатить вам за вашу доброту, рассказывая всякие банальные истории.

Она встала, чтобы идти, и я поднялся вместе с ней.

– Я умею слушать, – сказал я, – и у меня есть время. Мой следующий пациент отменил свой визит.

– Нет, – ответила она. – Спасибо, но не стоит.

– Хорошо, – согласился я. – Но я хотел бы сказать кое-что еще.

– Да?

– Не в моих правилах делать так, чтобы мои пациенты – любые пациенты – оплачивали вперед услуги, которые им будут оказаны. Думаю, что если вы… то есть если бы вы хотели… или вам необходимо… – промямлил я и замолчал.

– Я уже четыре года в Нью-Йорке, доктор. И по своей природе терпелива. После августа или сентября я вынуждена буду жить на свои сбережения, пока не смогу снова устроиться на работу. Это не очень много, и иногда по ночам мне становится страшно.

Она внимательно посмотрела на меня чудесными карими глазами.

– Мне казалось, будет лучше – скорее надежней, – если я заплачу за ребенка. В первую очередь. Потому что я много думаю о нем, а искушение истратить эти деньги может стать очень сильным.

– Хорошо, – согласился я. – Но, пожалуйста, запомните, что если они вам понадобятся, сразу скажите мне об этом.

– И снова разбудить дракона в миссис Дэвидсон? – Игривые огоньки вновь появились у нее в глазах. – Не думаю, что это нужно делать. Ну а теперь, доктор…

– Вы намерены проработать до конца, сколько сможете? Это действительно необходимо?

– Да, я должна. Но почему вы спрашиваете?

– Боюсь, мне придется попугать вас немного, прежде чем вы пойдете, – сказал я.

Ее глаза стали чуть шире.

– Не делайте этого, – попросила она. – Я и так уже достаточно напугана.

– Именно поэтому я и собираюсь поговорить с вами. Сядьте, мисс Стенсфилд. – Но поскольку она осталась стоять, я добавил: – Прошу вас.

Она села. Не очень охотно.

– Вы находитесь в довольно-таки незавидном положении, – начал я, сидя на краю письменного стола. – Но вы не без изящества справляетесь с встающими на вашем пути трудностями.

Она собиралась что-то сказать, но я поднял руку, прося не перебивать меня.

– Это очень похвально. Но я не хотел бы, чтобы вы навредили ребенку вследствие заботы о своем финансовом положении. У меня была пациентка, которая, несмотря на мои предостережения, из месяца в месяц продолжала туго затягивать пояс. Она была тщеславной, глупой и скучной женщиной, и не верится, что она на самом деле хотела ребенка. Я бы не подписался под многочисленными теориями о подсознании, которые обсуждаются сегодня чуть ли не на каждом углу, но если бы я в них верил, то сказал, что она – или часть ее – пыталась убить младенца.

– И она это сделала? – Ее лицо оставалось спокойным.