Четыре сезона

– Да, толстым его точно не назовешь, – согласился Дик и положил наушники, из которых слышался неразборчивый писк. – Он растет, Моника.

– Что, так быстро? – встревожилась она.

Он рассмеялся:

– Так быстро! В его возрасте я вытянулся на целых семь дюймов и превратился из четырнадцатилетнего коротышки в настоящего красавца ростом шесть футов один дюйм, которого тебе удалось заполучить в мужья. Мама рассказывала, что в четырнадцать лет я рос так, что было слышно даже ночью.

– Слава Богу, что у тебя не все так сильно выросло.

– Дело не в размере, а умении.

– Хочешь его продемонстрировать?

– Сама напросилась! – воскликнул Дик Боуден, смахивая наушники на пол.

Уже потом, когда его клонило в сон, Моника сказала:

– Дик, Тодда мучают кошмары.

– Кошмары? – переспросил он спросонья.

– Да. Я несколько раз слышала, как он стонет во сне, когда спускалась вниз в туалет. Я не стала его будить. Может, это глупо, но моя бабушка всегда говорила, что если разбудить человека во время ночного кошмара, он запросто может сойти с ума.

– Она была полькой, верно?

– Да, полькой, и, значит, не стоит придавать значения ее словам? Спасибо на добром слове!

– Ты же понимаешь, я не это имел в виду. А почему ты не пользуешься туалетом наверху? – Дик сам оборудовал его два года назад.

– Ты же просыпаешься, когда спускается вода.

– Так не спускай ее!

– Дик, перестань говорить ерунду!

Он молча вздохнул.

– Порой, когда я захожу посмотреть, как он спит, все простыни мокрые.

Он ухмыльнулся в темноте:

– Неудивительно!

– Что ты хочешь этим сказать? Фу, как не стыдно! – возмутилась она, шутливо шлепая его по руке. – Мальчику всего тринадцать лет!

– В следующем месяце исполнится четырнадцать. Не такой уж он маленький. Может, и не взрослый, но уж точно не маленький!

– А сколько лет было тебе, когда…

– Четырнадцать или пятнадцать. Не помню точно. Помню только, что проснулся и решил, что умер и попал в рай.

– Но ты был старше Тодда.

– Сейчас дети развиваются быстрее. Наверное, из-за молока… а может, из-за фтора в зубной пасте. Ты знаешь, что во всех женских туалетах в школе в Джексон-Парке, что мы построили в прошлом году, есть специальные контейнеры для использованных прокладок? А это – начальная школа! Сейчас в шестом классе учатся дети, которым всего десять лет. А когда у тебя начались месячные?

– Не помню, – ответила Моника. – Только сны Тодда… вовсе не похожи на рай.

– А ты его спрашивала о кошмарах?

– Один раз. Месяца полтора назад. Ты тогда уехал играть в гольф с этим ужасным Эрни Джекобсом.

– Этот «ужасный» Эрни Джекобс сделает меня полноправным партнером фирмы уже в будущем году, если, конечно, его

не затрахает до смерти секретарша-мулатка. К тому же он всегда сам платит за аренду спортивной площадки. Так что сказал Тодд?

– Сказал, что не помнит. Но… как-то смутился. Мне кажется, он отлично все помнил.

– Моника, я сам, конечно, многого не помню из давно минувших дней юности, но могу тебя заверить: далеко не все сны с поллюцией обязательно приятны. Более того, они могут быть совсем даже неприятны.

– Как это?

– Да очень просто. Например, из-за комплексов или чувства вины. Скажем, мальчику в раннем детстве внушали, что мочиться в постели – это плохо. Или что секс – нечто постыдное. Кто знает, что вызывает поллюцию? Толкотня в переполненном автобусе? Или заглядывание под юбку девчонки во время уроков? Лично мне это неизвестно. А вот о себе точно помню только один случай. Когда во время общего с девчонками урока физкультуры в бассейне я прыгнул с вышки, и у меня в воде слетели плавки.

– И от этого у тебя был оргазм? – удивилась она, хихикнув.

– Да. Словом, если сын не хочет обсуждать с тобой свои проблемы взросления, не дави на него.

– Но мы так старались, чтобы он вырос без всяких дурацких комплексов.

– От них нельзя уберечься. Помнишь, как он постоянно болел в первом классе, цеплял инфекции? Так и сейчас он приносит свои комплексы из школы, где общается с друзьями, а учителя при обсуждении подобных тем начинают юлить и изворачиваться. А может, не обошлось и без моего отца, который внес свою лепту. «Не трогай «это» ночью, Тодд, не то руки покроются шерстью, глаза перестанут видеть, ты потеряешь память, а «это» почернеет и отвалится»!

– Дик, твой отец ни за что бы…

– Правда? А я такое от него слышал! Как и ты слышала от своей еврейской бабушки из Польши, что у человека может поехать крыша, если его разбудить во время ночного кошмара. Еще отец учил меня обязательно вытирать крышку унитаза в общественных туалетах, чтобы «не подцепить чужой заразы».

#Думаю, он имел в виду сифилис. Уверен, ты не раз слышала подобное от своей бабушки.

– Нет, от мамы, – рассеянно уточнила Моника. – И еще она говорила, что я должна обязательно спускать воду. Вот почему я хожу вниз.

– И я все равно просыпаюсь! – пробурчал Дик.

– Что?

– Ничего.

Дик уже начал проваливаться в сон, когда Моника снова его окликнула.

– Ну что опять? – недовольно отозвался он.

– А ты не считаешь… ладно, не важно. Спи!

– Нет уж, говори, раз разбудила. Чего я не считаю?