Четыре сезона

— Особенно хорошо всё это будет смотреться, когда пустые полки заполонят их величество книги. Каждая из них — по-своему отражение человеческой души; если присмотреться как следует, даже в самой ничтожной книжонке можно усмотреть великие вещи. Даже в порнографии, знаете ли. “Красота и ум в глазах смотрящего подчас в намного большей власти, чем в руках того, кто эти зеркала ваяет”. Скучных книг не бывает.

О как сказал!

(Чертовски умный старик)

И где ж ты раньше был

— Говорите… знакомо. Вы выбираете слова так, будто я всегда их знал, но когда-то имел неосторожность забыть…

— Ну… жизненный опыт, знаете ли.

— Сколько вам лет?

— Тууу… ну и вопрос вы мне задали. Я, признаться, давно не заглядывал ни в паспорт, да и день рождения не справлял… лет с… вот как сорок пять стукнуло, больше не занимался этими глупостями.

— Вы поразительный человек!

— Хотелось бы верить — старик одарил его одобрительной усмешкой — между прочим, фраза, что, должно быть, произвела на вас столь сильный эффект, не моего сочинения. Та, что про книги. Это цитата одного… своеобразного автора.

— Вот и мне кажется, что я где-то её уже слышал… или читал. Не поделитесь, кто он, этот мудрец?

— Ну, мудрецом я бы его не назвал…

— Как не окрестили бы и глупцом? Как не окрестили бы и круглым идиотом?

— О, ни в коем разе! Исключительной наблюдательности молодой человек, что это написал. Ганс Снайдер — так, стало быть, его звали. Полагаю, имя до сих пор при нём. Если только он не завёл себе псевдонима, что, сколько я его знаю, не в его характере совершенно. Однако, в связи с последними новостями, большей остроты умозаключений от него ждать не приходится…

— Шнаудер? Тот самый Снаудер! Скажите мне, нет, ущипните меня, скажите мне, что я не сплю!

— Спите… ну — старик поставил чайник на горелку — это весьма… сомнительно. Щипать себя извольте сами, в этом я не специалист.

Оба оценили уровень остроты.

— Кажется, я попал в рай преждевременно!

— У вас разве верят в рай?

— Верят в то, во что приятно верить, как и везде.

— Тогда вам повезло. Не знаю, кому из нас двоих это знакомство приятнее. Я верите, ли, давно не встречал приличных молодых людей, увлечённых его творчеством.

— Вы мне льстите. Однако знакома ли вам последняя его работа “Каскад_6”?

— Как же. Читал, читал. Вот это всё, про книги, зараз оттуда.

— Не припоминаю такого. Быть может, я успел подзабыть… верите ли, со мною приключилась небольшая неприятность. Вернее сказать, неприятности посыпались одна за другой, просто скопом.

— Но теперь-то всё наладится?

— Полагаю. К слову, можно попросить вас об одолжении?

— Конечно, о чём же речь?

— Разбавить чай. У меня, в связи с травмой, адски раскалывается голова.

— Как будет угодно. Так вот к чему эта ваша странная повязка! Под ней, должно быть, находится согревающий или охлаждающий пластырь? Я было подумал, что это какая-то новомодная безделушка, что-то вроде украшения.

— Всегда терпеть не мог никаких украшений.

— Быть может, напрасно. Конечно, если вы не питаете интереса к противоположному полу.

— Я бы предпочёл избегать с ним контакта в том самом смысле, покуда это возможно.

— Жаль. Вы многое теряете. Хотя, быть может, вы, как многие дети этой освящённой солнцем страны, слишком рано повзрослели. “Принялись строить стены, не успев как следует рассмотреть того, что ими скрыто”.

— Вы точно мысли мои читаете.

— Это всё тот же Снайдер. Как вижу, вы им не на шутку прониклись, раз эти слова так глубоко в вас засели? Я ли не прав?

— В точку.

— Приятно слышать. Позволите познакомить вас с моими трудами?

— Почту за честь. В чём они состоят?

— О, это будет жемчужина моего магазинчика. В своих путешествиях я имел наглость раздобыть старую немецкую печатную машинку образца 43-го года. Как знать, быть может, машинистка Геббельса в спешке отпечатывала на ней его поганые строчки прожжённых антисемитизмом мыслей. А, может, какая-нибудь прелестная фрау сотворила ею шедевральный роман или ворох рассказов, быть может даже сказок для своих непосед-детишек. Чтобы читать их им на ночь.

– “Кто знает, какие истории скрывает заржавевший кинжал!”

— Золотые слова. Так вот, моё хобби состоит в… как бы это приличнее назвать… пожалуй, другого слова не найти… состоит оно в переводах любимых книг. Незадолго до переезда в Японию, а это, возможно, конечная точка моего путешествия длиною в жизнь, я взял за правило переводить и отпечатывать в день по крайней мере два листа текста. И побудила меня к этому книга Снаудера. Тот самый “Каскад_6”.

— Великий человек…

— Да, он объединяет поколения… пускай и весьма своеобразно. Так вот… вдохновила меня конкретно эта строчка про глаза смотрящего и власть. Видите ли, мне по силе не менее одиннадцати языков. На семи из них я свободно изъясняюсь. На четырёх могу позволить себе скверно ругаться и один освоил, кажется, в совершенстве.

— Позвольте угадать, на каком…

— Воля ваша.