Четыре сокровища неба

– Хорошая девочка, – говорит госпожа Ли и опять тянется потрепать меня за щеку. Чтобы не отстраниться, я сжимаю пальцы в кулаки, пока ногти едва не протыкают плоть. – Наш клиент уже в пути. Ты принадлежишь ему на весь вечер.

Перед тем как уйти, она оборачивается ко мне. Я стараюсь выглядеть сильной и смелой, такой же как Ласточка.

– И, Пион, ты сделаешь все, что он попросит.

Она оставляет меня ждать. Я представляю, что за мужчина мог такое потребовать: будет ли он нежен со мной? Или он побьет меня так, как тот клиент избил Ласточку? Я думаю о синяке, из-за которого одна сторона ее лица казалась погруженной в мутную воду, и воображаю, как будет выглядеть мое лицо.

Лампы здесь занавешены красным и черным, чтобы все вокруг выглядело таинственным. «Та мен так делают, чтобы скрыть недостатки наших лиц», – говорила Лебедь. Даже помятые яблоки хорошо смотрятся в темноте.

Каждый звук проезжающей снаружи повозки, каждый раскат смеха или крик заставляют мое тело напрягаться, мои конечности – сжиматься. «Как я справлюсь с этим?» – спрашиваю я себя. «Может ли такое убить человека?» Когда клиент наконец войдет, я не знаю, хватит ли у меня сил даже подняться с дивана.

Мерцание в тяжелом деревянном кресле напротив меня. Мои глаза прикованы к нему, каждый нерв прислушивается к изменениям в атмосфере, пытаюсь запомнить каждую деталь об этой комнате, обо мне, прежде чем все изменится. Завтра эта комната будет выглядеть иначе. Завтра я в ней не буду прежней.

Мерцание растет, растягиваясь над креслом. Теперь это уже не мерцание, а определенная форма и цвет. Белый, и он становится все белее. Это может быть дым от горящих ароматических палочек или тени с улицы. Это может быть девушка из сказки, девушка, которую теперь можно было бы назвать женщиной. Я закрываю глаза, пытаюсь успокоиться. Когда я открываю их, то вижу перед собой Линь Дайюй.

– Привет, – говорит она. Голос у нее несколько хриплый, как будто она плакала или какое-то время не пользовалась им.

Мои плечи откидываются на диван. Я убедила себя, что путешествие через океан окончательно разлучило нас, но вот она тут, ее лицо белое, как лебединая грудь, ее серебристо-черные волосы почему-то мокрые. Она не похожа на Линь Дайюй из романа, но похожа на Линь Дайюй, являвшуюся мне в видениях: голубые глаза, длинный нос, эти розоватые губы. Ее атласный жакет и юбка ярко блестят в полумраке комнаты. Рыболовная сеть накинута как шаль.

– Ты что, плавала? – тупо спрашиваю я. Затем, вспомнив, где я и что сейчас произойдет, я встаю и машу на нее руками. – Тебе нужно уйти, – говорю я, желая чего угодно, только не этого. Она каким-то образом оказалась здесь, а это значит, что я не так одинока. Мы обе пересекли океан для того, чтобы оказаться здесь.

– Не надо так драматизировать. Я здесь только потому, что ты просила меня о помощи, нравится тебе это или нет.

Мой взгляд скользит по часам на стене. Почти девять. Клиент вот-вот прибудет. Но Линь Дайюй не должна быть здесь, когда он войдет. Я пока не знаю, существует ли она только для меня, или ее могут видеть и другие. Где ей спрятаться?

Словно зная ответ, Линь Дайюй встает со своего места в кресле и идет ко мне. Я помладше, возможно, та я, которая существовала до всего этого, хочет убежать. Но что-то – она? – удерживает меня.

Теперь она стоит передо мной, ее голубые глаза опущены. Когда тебя помнят, как воплощение трагедии, наверное, твой лик всегда должен быть обращен к центру земли. Затем она кладет свои влажные руки на мое лицо и открывает мне рот. Мы смотрим друг на друга, она – сказка, которая выглядит как я, а я – девушка с незанятым телом. Было время, когда я ненавидела ее, потом я боялась ее, потом я была в таком бреду, что могла бы полюбить ее. Теперь я не знаю, что чувствую. Но Линь Дайюй не ждет, пока я разберусь. Она залезает ко мне в рот прежде, чем я успеваю что-либо сделать, и исчезает.

Госпожа Ли выбегает из своего кабинета, ее щеки пылают.

– Он здесь, – кричит она, подлетает к двери борделя, одной рукой держась за шпильку в волосах, другой приказывает мне встать. – Готова?

Я встаю, чувствуя, как внутри растекается Линь Дайюй.

– Что думаешь? – спрашивает она внутри моей шеи. – Мы готовы?

4

Мужчина – это не мужчина, а мальчик.

Я понимаю это по тому, как он двигается: словно его тело выросло быстрее, чем все остальное, и он еще не чувствует себя в нем как дома. Сливовый чаншань висит у него на плечах, как простыня на веревке. Мальчик стоит и смотрит, одновременно дерзко и испуганно, ожидая, что кто-нибудь усомнится в нем.

Это шок видеть его здесь. Глаза у него в форме крошечных рыбок, волосы коричневато-черного цвета, который напоминает мне древесные грибы. При взгляде на него мое сердце тянется к семье, к дому. Возможно, он ненамного старше меня.