Четыре сокровища неба

Затем он объясняет мне свой план. Я не уверена, что это хороший план, но я согласна на него.

– Если у нас получится, я буду обязана тебе жизнью, – говорю я.

– Пион, – говорит он.

Нет, думаю я. Дайюй.

Хорошо.

Начинаем.

6

– Мне нужно тебе кое-что рассказать, – говорю я Ласточке.

На следующее утро мы снова в прачечной: Ласточка, я и другие девушки. Ночь в борделе была оживленная. Многие девушки раскачиваются на месте, проспав всего несколько часов перед началом утренней работы. Они не могут скрыть широкую зевоту. Жемчужина трет глаза внутренней стороной запястий. Ирис сегодня не дурачится, а смотрит перед собой расфокусированным взглядом. Даже у Ласточки под глазами фиолетовые круги.

– Кое-что мне рассказать, – медленно повторяет она, не сводя глаз с рубашки в руках. – Что бы это могло быть? Ты же не думаешь сбежать?

Я не ожидала, что она догадается. Но если она догадалась, думаю я, то неужели не захочет сделать то же самое?

– Да.

На мгновение мне показалось, что она меня не слышит. Она наклоняется над рубашкой, разглаживая ее на столе. Каскад черных волос падает ей на лицо. Она заправляет их за левое ухо.

– Как?

– Я хочу рассказать тебе, – говорю я. – Но смогу рассказать, только если пообещаешь убежать со мной.

Тогда она смотрит на меня с улыбкой. Она грустная и всезнающая, как будто Ласточка ждала от меня этой просьбы с того самого дня, как я приехала.

– Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, Пион.

– Нет. Я не знаю этого. Никто не заслуживает быть здесь.

– Я заслуживаю, – говорит она.

Ласточка – мой друг или, может быть, кто-то ближе друга. Ранним утром, когда я лежала в постели и слушала, как торговцы раскатывают брезент, а половники скребут горячие сковородки, я представляла, что будет, если нам удастся сбежать вместе. Мы будем заботиться друг о друге, найдем новый способ выжить. Я могла бы научить ее каллиграфии, и мы бы зарабатывали этим на жизнь. Или мы могли бы основать свою собственную прачечную. Стирка нужна всем, где бы они ни жили.

Но сейчас эта мечта рушится. Спокойное «нет» Ласточки меня злит. Я чувствую, как что-то уродливое поднимается из темных глубин во мне и устремляется ко рту.

– Ты думаешь, что всегда будешь молодой и красивой, – шиплю я. Мой утюг выдыхает пар. Я оглядываюсь и встречаюсь взглядом с Жемчужиной. Не знаю, как долго она наблюдает за нами. Но сейчас это не имеет значения. – С каждым днем ты тускнеешь. Однажды мужчины даже не посмотрят на тебя. Что тогда? Ты окажешься в стойлах или на улице, а потом умрешь!

Я не хочу говорить все это. Или, может быть, хочу. Единственное, что я знаю: мне нужно, чтобы она ушла со мной.

– Как думаешь, госпожа Ли всегда будет управлять этим местом? – спрашивает она. Рубашка в ее руках отглажена, но она продолжает расправлять и скользить по ней ладонью.

Я замираю.

По правде говоря, я не думала ни о госпоже Ли, ни о будущем этого борделя. В моем сознании он будет существовать всегда, как всегда будет существовать госпожа Ли. Но после вопроса Ласточки я понимаю, как была слепа. Госпожа Ли когда-нибудь умрет, как те девушки, которых она выбрасывает на улицу. И что потом? Публичный дом должен продолжать работать – тун, его покровители и все остальные мошенники позаботятся об этом. Так устроен мир.

– Я знаю, что говорят обо мне девушки, – продолжает Ласточка. – Что я пришла сюда добровольно. Что я подошла к госпоже Ли и попросилась в шлюхи. Ты тоже так думаешь?

Она смотрит на меня, ее глаза похожи на мокрые камни.

– Когда-то я так думала, – говорю я.

– Хочешь узнать правду? Меня сюда привел отец. У меня было три старших брата, и нам не хватало еды. Он притащил меня из дома прямо к крыльцу госпожи Ли. Он бросил меня к ее ногам, сказав, что возьмет столько, сколько она готова дать. Она дала ему двести долларов. Я смотрела, как он уходит с деньгами в руке. Он даже не оглянулся на меня.

Я молчу, вспоминая Бай Хэ и девочек из моей деревни, которые уезжали в город с родителями и не возвращались.

– Три брата, – с горечью говорит Ласточка. – Три брата: положить еду им в рот оказалось важнее меня.

Гнев все еще удерживает меня. Гнев не позволяет мне встретиться с ней взглядом.

– Тун хочет, чтобы через несколько месяцев я начала учиться и заменила госпожу, – наконец говорит она. – Они хотят, чтобы госпожа Ли возглавила новый бордель в городе.

– И что ты им сказала? – спрашиваю я, зная ответ.

– Я сказала «да».

Крик. Мы обе вздрагиваем. Одна из девушек обожгла руку. Она бросается к раковине и запускает ладонь под кран. Я смотрю на руку девушки, блестящую и красную. Я смотрю, но не вижу.

– То есть ты будешь поддерживать жизнь в этом доме пыток, – говорю я.

– Такие места будут существовать всегда. Но по крайней мере, я могу сделать здесь намного больше как госпожа. Я смогу делать для этих девушек больше изнутри, чем снаружи.

– Врунья!