Четыре сокровища неба

Нам спрашивает Нельсона, что это такое. Нельсон отвечает с пола, голос у него сонный. Затем я слышу, как открывается входная дверь. К шуму присоединяется другой, более низкий голос. Я уже слышала его раньше. Нам и Лам замолкают, а потом резко начинают кричать. Я прислушиваюсь к голосу Нельсона, но не слышу его. Выхожу из коридора на утренний свет.

Нельсон, Нам и Лам собрались у двери. Низкий голос принадлежит шерифу Бейтсу, которого я не видела с момента его первого визита в магазин после протестов. Он выглядит так, будто не спал много часов.

Я пытаюсь подойти поближе, спотыкаюсь и хватаюсь за полку, чтобы не упасть. Шум пугает шерифа Бейтса, и его рука быстро скользит по боку. Он достает блестящий черный предмет, в котором я узнаю пистолет. Я слышу щелчок, слышу, как Нельсон резко вдыхает.

– На землю! – кричит шериф. Он направляет на меня пистолет.

Нам и Лам теперь молчат, подняв руки к потолку. Нельсон падает на землю первым, прижимаясь грудью к полу. Нам и Лам следуют за ним. Я не опускаюсь на землю. Я не понимаю, что происходит, и почему шериф Бейтс направляет на меня пистолет.

– Я сказал, на гребаную землю!

– Джейкоб, – говорит Нельсон.

Нет времени разбираться. Я поступаю, как остальные, и опускаюсь вниз. Деревянный пол холодный. Прошлой ночью, пьяные и усталые, мы все забыли подкинуть дров в печку.

Скрипит дверь, затем шериф Бейтс кричит кому-то снаружи. Я боюсь поднять голову, чтобы посмотреть. Я слышу, как дверь снова открывается, затем звук множества тяжелых ботинок, входящих в магазин. Что-то звенит. Нам и Лам стонут. Нельсон молчит.

Затем я слышу стук ботинок рядом с ухом.

– Только двинься, и я буду стрелять, – рычит кто-то. Я думаю о коричневом свертке, который Уильям дал мне в тот день в Бойсе, о маленьком пистолете, о том, как я спрятала его в мешке с просом в глубине склада. Он сейчас так далеко. Я чувствую, как мои руки дергают назад, затем два наручника бьют по моим запястьям, ушибая кость. Кто-то поднимает меня, чтобы я встала.

– Вы арестованы за убийство Дэниела М. Фостера, – лает на нас откуда-то невидимый шериф Бейтс. – Вас доставят в тюрьму округа Пирс, где вы будете ждать суда.

Мое тело вспыхивает холодом. Тот сердитый мужчина, который зловеще стоял у витрины нашего магазина, был мертв? Призрак, как называл его Лам.

Первым реагирует Нам, вторя моим мыслям.

– Убит? – кричит он. – Фостер? Как?

Лам спрашивает у пола:

– Когда? Почему?

Нельсон говорит последним, его паника выталкивает слова.

– А его семья знает?

– Не возражай мне, мальчишка, – говорит шериф Бейтс. – А теперь мы выйдем чинно и спокойно, и не суетясь. – Мы покидаем магазин один за другим и движемся к повозке, ожидающей у входа в магазин. Улица уже заполнена народом, собравшимся около «Товаров Фостера». Некоторые женщины плачут; другие зажали рты руками. Лица мужчин мрачные.

– Нельсон, – шепчу я, пока мы забираемся внутрь повозки. – Что происходит? О чем они говорят?

Нельсон не отвечает. Не уверена, что он меня слышит.

Мы не одни в повозке – внутри уже кто-то есть. Кажется, он похож на нас. Молодой человек не обращает на нас внимания, когда мы входим. Один из его глаз начал наливаться фиолетовым.

Повозка движется вперед. Наши тела соприкасаются. Мои руки вывернуты за спиной, они онемели. Я пытаюсь что-нибудь написать указательным пальцем, но иероглифы не приходят.

4

Гниль следует за нами по тюрьме. Путь до нашей камеры недолгий – тюрьма округа Пирс представляет собой простой серый двухэтажный барак с десятью камерами и без окон. Дом для мелких воришек и нарушителей, а теперь и для нас. Воздух внутри здания холодный и спертый. Мы словно оказались в пещере, погребенной в самом темном уголке земли. Это место забытых вещей.

Один охранник идет впереди, другой позади нас. Мы движемся гуськом: сначала Нам, потом Лам, Нельсон, я и пятый мужчина, который пока не открывал рта. Голова Нельсона передо мной держится ровно и прямо, его шея все еще сильная. Глядя на него, я чувствую себя укоренившейся в земле.

– Не спотыкайся, парень, – предупреждает охранник сзади, его слова кусают нас за пятки. Я хочу поговорить с Нельсоном, задать охранникам вопросы и потребовать ответов, но глухое эхо наших шагов говорит мне, что сейчас не время чесать языком. Нам, Лам и Нельсон тоже молчат. Мы все знаем, хотя нам об этом не говорили, что молчание – лучшая защита, которая у нас есть.

– Наконец-то добрались до этих ублюдков-китаез, – рычит голос из одной камеры. Из другой нам плюют под ноги, когда мы проходим мимо. Из какой-то камеры идет жалкий вой. Я не могу заставить себя посмотреть на то, что издает этот звук. Охранники равнодушны. Интересно, они уже привыкли к таким звукам? Может, они больше не видят в камерах людей, а только плоть в комнате.

Наша пустая камера в конце коридора на втором этаже. Она маленькая: если мы все уляжемся рядом друг с другом, то едва поместимся внутри. Еще одна темная комната, из которой нет выхода. Еще одна клетка. Мы входим, запах вчерашней мочи из ведра в углу удушает. Охранник впереди, который теперь закрывает дверь, ликует.