Четыре сокровища неба

Мы не можем расслышать ответ Кэролайн между рыданиями, но его достаточно для судьи Хаскина и зрителей. Я боюсь смотреть куда угодно, кроме как перед собой – не на Нельсона и уж точно не на бешеных животных позади нас. Это конец, думаю я. Отсюда нет возврата. Они выводят Кэролайн, закрывшую лицо руками. Когда перед ней открывается дверь, я вижу остальных членов ее семьи – мать с неумолимым лицом, младшего брата, который никогда больше не возьмет в руки скрипку, – прежде чем дверь захлопывается. А потом остаемся только мы впятером против судьи Хаскина и разъяренной толпы, требующей крови и наказания. Голос судьи Хаскина перебивает шум.

– Выслушав сегодня все три свидетельских показания, я не имею другого выбора, кроме как приказать, чтобы этот суд продолжился в Мюррее. Эти свидетели представили неопровержимые доказательства того, что нечто происходило в ту страшную ночь, а может быть, и задолго до нее.

Эти слова неверны, так чудовищно неверны. Я хочу протестовать, пока мой голос не разобьет окна. Как будто он в силах читать мои мысли, Нельсон предупреждающе пихает меня ногой.

– Суд состоится через два дня, – продолжает судья. – Вы отправитесь в Мюррей утром. Да помилует Бог ваши души.

Слушание окончено. Я смотрю, как судья сходит со своего места, жестом приказывает охранников увести нас. Зрители начинают аплодировать.

8

Вернувшись в камеру, Нам не перестает тереть лоб ладонями – нервная привычка, появившаяся у него после начала протестов около магазина. Он спрашивает Нельсона, правда ли все это. Все взгляды устремляются на Нельсона, моего друга, у которого, как я понимаю, столько же секретов, сколько и у меня. Его спина непривычно горбится, руки свисают по бокам. Он не может смотреть никому из нас в глаза.

– Это правда, – говорит он наконец.

Нам опускается на землю. Лам, однако, делает шаг вперед, его острое лицо в ярости.

– О чем ты думал? – шипит он. – Ты нас всех убьешь!

Прошли те времена, когда Нам и Лам хвалили Нельсона как честного молодого человека, спасшего Наму жизнь в толпе. Приходит реальность: Нельсон всего лишь мальчик.

– Я не хотел, чтобы такое произошло, – говорит он нам. – Она была просто влюбленной девчонкой, я знал это. Но я думал… я думал, что если мы сможем раскрыть наши отношения перед Фостером, если он увидит, как сильно его собственная плоть и кровь любит человека, похожего на меня, то он изменит свое мнение. Он был всего лишь одним человеком. Мне хотелось верить, что я смогу изменить мнение хотя бы одного человека.

Теперь до меня доходит комментарий Уильяма насчет Нельсона, ехидный и напыщенный. «Ты всегда предполагаешь в людях хорошее. И всегда таким был».

Нельсон смотрит на свои руки. Без скрипки и смычка они выглядят потерянными.

– Я не сказал вам, потому что не хотел беспокоить, – говорит он Нам и Ламу. – Я действительно думал, что смогу сделать что-то значимое, внести небольшое изменение. Я был неправ.

– Нельсон, – говорит Нам, качая головой. – Ох, мой мальчик.

– А как же возмездие? – требует ответа Лам. – Те великие планы, над которыми, по словам девушки, ты работал?

Теперь моя очередь говорить. Я рассказываю им о том, что написала письмо «Шести китайским компаниям» и о наших планах подать в суд на Рок-Спрингс. Я уверяю их, что это не имело ничего общего с Фостером. Мы просто хотели отстаивать то, что было правильным.

– Сейчас это не имеет значения, – говорит Нельсон. – Вред уже нанесен. Все думают, что у меня была причина убить Фостера и что вы все помогли мне это сделать.

При этих словах камера замолкает. Чжоу, наблюдавший за всем этим, встает и сжимает руки Нельсона, как бы говоря, что все в порядке. Но когда он возвращается на свое место на полу, я вижу, как на его лице появляется новый вид отчаяния – знание, что все двери начали закрываться.

Следующие несколько часов тянутся медленно. Наша жизнь застыла вокруг убийства Фостера, и теперь все, что остается – это ждать. Нам кладет руки на грудь, а подбородок сверху. Лам у стены, его спина упряма в своей несгибаемости. Я не могу не восхищаться им за это. Чжоу то засыпает, то просыпается, и время от времени у него дергается нога или вырывается стон. Интересно, через какие ужасы он прошел. Интересно, какие ужасы ждут нас.

Я смотрю на Нельсона и вижу, что он наблюдает за мной.

– О чем ты думаешь? – спрашивает он.

– Они даже не дали нам слова. На нашем собственном слушании. Совсем как в Калифорнии.

Нельсон глубоко вздыхает.

– Не так давно, – говорит он, – какой-то суд в Калифорнии постановил, что все азиаты мигрировали в Америку через Берингов пролив. Он сказал, что мы превратились в индейцев. И поскольку у индейцев практически нет прав в этой стране, у китайцев тоже не должно быть прав. То, что произошло сегодня, меня не шокирует.

– Уильям, – говорю я. Не могу поверить, что поиск выхода занял у меня так много времени. – Мы напишем ему. Он, должно быть, уже у «Шести компаний». Он придумает, что делать. Попроси написать письмо, прежде чем нас увезут, Нельсон. Они должны позволить нам хотя бы это.

Нельсон опускает глаза и вздыхает.