Четыре танкиста и собака

Он уже подумал, что без труда доберется до канала, но в лесу начали попадаться большие поляны. Остановился. Перед ним была широкая, пахнущая смолой свежая вырубка. Слева на ней он заметил тень тяжелого орудия в окопе, а на бруствере силуэт часового. Осторожно попятился несколько вправо, но тут же заметил другое орудие и даже услышал голоса и мелодию, исполняемую на губной гармошке. Он отступил, залег, а потом пополз по-пластунски. Когда часовой смотрел в его сторону, Томаш замирал и даже опускал веки, чтобы в темноте не были заметны белки глаз.

Все ближе была противоположная сторона леса, между пнями стали попадаться молодые березки. Скоро он удалился от опасного места и мог уже встать и продолжать движение под прикрытием ранней листвы, издававшей терпкий весенний запах.

Войдя в лес, Томаш потихоньку побежал, чтобы наверстать потерянное время. Он разогрелся и немного осмелел.

Не снижая темпа, пересек небольшой сырой дуг и на другой его стороне, в двух шагах от первых деревьев, зацепил ногой за проволоку, которая низко тянулась над землей.

Падая, Черешняк услышал с обеих сторон оглушительный звон пустых банок. Он бросился под ель и замер. Сколько раз он сам натягивал проволоку, подвешивал консервные банки и смеялся, когда немецкие патрули натыкались на нее ночью, а теперь сам попался в расставленные сети.

На стоявшем невдалеке танке, который он не заметил, приподнялась маскировочная сеть. Из-под нее вылез солдат, огляделся вокруг, внимательно прислушиваясь к шуму, направляя то вправо, то влево ствол автомата.

Звон жестяных банок всполошил, видимо, спящего зайца, который сначала замер от страха, а потом сорвался с места и, удирая, почти налетел на лежащего Томаша. Испугавшись еще больше, заяц отскочил в сторону и понесся прочь большими прыжками.

— Глупый заяц пляшет в лесу, — сказал немец своим и снова скрылся в башне.

Томаш вытер пот с лица и, присматриваясь, чтобы снова не попасть на проволоку, пополз дальше. Вдруг он замер, уткнул лицо в траву: рядом что-то зашуршало. Он испуганно поднял голову и увидел, что другой заяц запутался в маскировочной сети, которая была раскинута между деревьями.

Черешняк немного подумал, достал нож, схватил зайца за уши, чтобы не вырывался, перерезал сеть и выпустил пленника на свободу.

Он прополз еще метров сто, пока не решился встать, укрытый стволами. На этот раз идти долго не пришлось: проволока снова преградила дорогу. Несколькими спиралями она расстилалась по земле вправо и влево. Шансов обойти проволоку почти не было, да и в разрывах между проволокой могли стоять часовые.

Томаш заметил старый дуб, крона которого почти касалась земли. Он влез на дерево и, перебираясь по веткам, преодолел проволочные заграждения.

Несколько минут он шел спокойно, пока шум моторов не предупредил его о близости дороги. Он свернул вправо и вскоре попал в глубокие окопы, на счастье пустые, тянувшиеся вдоль невысокого откоса и опушки леса.

Дальше расстилался луг, почти весь покрытый колючей проволокой, за которым блестела вода канала. Надпись «мины» и череп с перекрещенными костями не сулили ничего доброго для тех, кто захотел бы преодолеть это препятствие. Слева лес кончился. Сидя в кустах, Черешняк видел перед собой асфальтированное шоссе, прикрытое кустами. Правее виднелась ферма моста над каналом. При въезде на мост стояли часовые. Они задерживали каждую машину, при свете фонаря проверяя груз и документы. У Черешняка не было никаких шансов проскользнуть незамеченным.

Он нащупал в кармане патрон с черной головкой и подумал, что вместо того чтобы сидеть на вышке шлюза и выполнять приказ, он должен ломать себе голову, как поступить. На лбу у него выступил холодный пот.

Часовые не спеша проверяли документы, и у моста образовался затор. В конце колонны за легковой машиной остановились четыре грузовика, которые тянули скорострельные зенитные пушки. Офицер, видимо командир батареи, вылез из кабины, подошел к часовым и о чем-то громко с ними заговорил.

До Черешняка долетали отдельные слова, среди которых повторялось знакомое название — город Ритцен.

Томаш образованностью не отличался и уж конечно иностранных языков не изучал, но за пять лет оккупации нахватался военных терминов и сразу догадался, что в городе оборудованы противотанковые рубежи и что наши войска готовятся атаковать Ритцен.

Прислушиваясь к разговору, он внимательно разглядывал грузовики, на которых под брезентом сидели дремавшие артиллеристы. Один соскочил с грузовика и, исполняя обязанности часового, прохаживался возле своей машины.

Накрытые брезентом пушки тоже будто дремали и похожи были на тонкошеих горбатых верблюдов, которых он однажды видел на ярмарке уже во время войны.

Томаш внимательно разглядывал пушки, переводя взгляд с одной на другую. Он заметил, что на последней развязалась петля веревки и небрежно зашнурованный чехол раскрылся.