Четыре танкиста и собака

Все молчали. Со стороны Одера донесся звук, который быстро перерос в грозный гул моторов. Почти одновременно разорвалась осветительная бомба и затявкали зенитные пушки. Потом содрогнулась земля, все шире разливалось рыжее зарево пожара.

Все трое встали и, подняв голову, пытались рассмотреть на черном от дыма небе улетающие самолеты.

— Советские или польские? — раздумывал Густлик.

— Все равно. Штук шесть было, — сказал Григорий.

— Сбросили на Ритцен, — сказал Кос. — По всему видно, утром наши будут брать город.

— Бомбардировка могла помочь Томашу.

— Или помешать.

— Хороший солдат из всего пользу извлечет, — сказал Григорий. — Когда-то давным-давно персы окружили замок Ксани. Защитники замка храбро оборонялись, но у них не было еды, а главное — воды. Тогда один из лучников пустил стрелу в орла, пролетавшего над стенами замка. Мертвая птица упала во двор, вместе с рыбой, которую держала в когтях. Начальник не разрешил съесть рыбу, он выбросил ее через бойницу. Персы нашли рыбу и сняли осаду, уверенные в том, что у защитников еще много и пищи и воды.

— Все будет в порядке, — успокаивал Густлик друзей. — Томаш не так глуп, как кажется.

— Помните, как Скшетуский удрал из Збаража? — Янек немного подумал и спросил: — Может, лучше было бы двоих послать? Если бы один не перешел или с пути сбился…

— Я могу… — оживился Густлик. — В швабском мундире… Если даже кто и спросит…

Раздался условный сигнал, но какой-то тихий, деликатный.

— Вернулся… — шепнул Кос и инстинктивно потянулся за автоматом.

Все трое спокойно подошли к воротам, заняли заранее определенные места и приготовились к бою, хотя и не верили еще в нависшую опасность.

— Кто там? — лениво спросил Густлик.

— Открывай, — ответил спокойный голос.

— Что за спешка? Здесь специальная подрывная команда «Хохвассер», — говорил Густлик, а тем временем медленно приоткрывал окошко, чтобы взглянуть, кто там.

— Здесь СС, — прозвучал резкий ответ. — Открывай!

— Четверо, — шепнул Елень Косу.

— Впускай. Только не стрелять, — приказал Янек, едва шевеля губами.

— Один момент, — громко ответил Густлик, стучавшим, вытаскивая засов и широко распахивая калитку.

На территорию шлюза вошел офицер в черном мундире, а за ним трое здоровенных верзил с автоматами.

— Где обер-лейтенант?

— Один момент! — повторил Густлик. Он хотел закрыть калитку, но последний эсэсовец вставил сапог между дверями, исподлобья глянув на Густлика. Согнувшийся Елень поднял глаза и неожиданно, разжимаясь как пружина, ударил снизу автоматом.

Кос напал на первого справа. Навалился, подсекая ноги, свалил его на землю, а когда тот попытался встать, пригвоздил к месту ударом по шее.

Григорий стоял дальше всех. Прежде чем он напал, эсэсовец выхватил пистолет. Его врасплох застал блеск клинка, он отступил, защищаясь от удара, и, получив удар в грудь, упал на траву.

Офицер прицелился в Саакашвили из пистолета, но, получив в запястье удар эфесом сабли, выронил оружие и бросился бежать. Григорий кинулся за ним, зацепился ногой за труп и упал. Эсэсовец перебежал уже через газон с цветами. Он перескочил через барьер и, бухая сапогами, побежал по мостику на другую сторону шлюза.

Его силуэт отчетливо был виден на фоне неба, и Кос дал очередь. С разбегу эсэсовец перелетел через мостик и угодил в глубокий колодец шлюза.

Запыхавшиеся, разгоряченные борьбой, все трое несколько секунд ждали всплеска воды. Только потом облегченно вздохнули.

— Вынужден был, — оправдывался Кос — Иначе удрал бы и явился с подмогой. Или напоролся бы на мины на той стороне шлюза и наделал шуму.

— Может, не обратят внимания, — успокоил его Елень. — Мало ли кто стреляет?

— Но эсэсовцы сообразят: четверо пошли и не вернулись. Не видать нам спокойной ночки.

— Такой же, как у тебя был, — сказал Григорий, подавая Янеку поднятый с земли длинноствольный пистолет эсэсовца. — Бери и перестань завидовать моей сабле.

Кос взял пистолет.

— А ты у нас, Гжесь, герой… Я имею в виду тот случай на полигоне… Я бы тебе за это и коня дал.

— Каждый сделал бы то же самое, — прервал его Саакашвили. — О «Рыжем» надо подумать: двигатель хороший, корпус целый, только бы сменить башню…

— Еще не время, — многозначительно сказал Янек. — Сейчас мы — как тигры в клетке: у нас есть когти и зубы, но, пока нас не освободят, мы не можем сдвинуться с места… Через час или два спохватятся, что патруль не вернулся…

— Так взорвем шлюз — и в лес.

— Не дождавшись условного знака?

— Да, ты прав. Надо ждать, — сказал Густлик.

— А чтобы не было скучно, подготовим кое-что.

Не откладывая, взялись за работу. Первым делом из баржи, стоявшей на дне шлюза, вытащили наверх боеприпасы. Потом Саакашвили и Кос ломами пробили в стене дыру, через которую можно было обстреливать всю местность перед домом.

Густлик то и дело бегал по лестнице.

— Внимание! — покрикивал он, сбрасывая очередной мешок с песком, подготавливая амбразуру.

Кос пододвинул тюфяк, встал на колени и, приспосабливаясь к прикладу немецкого пулемета, сказал:

— Пехота нам не страшна, не подойдет. Гжесь, разбери-ка кусок крыши над головой. Не люблю, когда мне черепица за ворот сыплется.