Четыре танкиста и собака

— Один сын в Польше. — Он начертил кнутовищем на песке крест. — Второй на Крите, третий и четвертый в Сталинграде. — Рукоять кнута заключила в прямоугольник это кладбище из четырех крестов. — Я могу показать дорогу, — повторил он.

Козуб кивнул головой, подхорунжий Лажевский взял пастуха под руку, подвел к переднему мотоциклу и, усаживая сзади себя на сиденье, произнес:

— В Крейцбург.

Заработал первый включенный мотор. Немец поднял кнут и указал вперед. Разведотряд стал подниматься по склону. Машины, выбираясь из карьера, с минуту вырисовывались на фоне неба, затянутого дымом войны, а потом проваливались за линию горизонта и двигались, похожие на темные шапки переплетенных кустов.

Вечерело. Двигались сквозь сумрак, сквозь то странное смешение света и тьмы, когда предметы теряют свои очертания, становятся неузнаваемыми, хотя дорога еще ясно различима и можно двигаться на полной скорости. Козуб, как видно, не впервые пользовался этим и еще до наступления темноты вывел отряд к опушке леса.

Лес оказался неспокойным. В нем располагались какие-то войска. Чьи-то танковые колонны меняли позиции, тягачи тащили по просекам орудия. Однако это движение, которое при свете дня неизбежно привело бы к столкновению, сейчас, в темноте, лишь маскировало продвижение их отряда.

Налетели самолеты, сбросили где-то впереди, неподалеку, десятка два бомб, чем вызвали, на руку танкистам, еще большую суматоху и неразбериху. Передовой отряд просачивался все дальше на запад. Дозорный мотоциклист на полной скорости мчался впереди по лесной дороге от укрытия к укрытию, исчезая на мгновение где-нибудь в тени, высматривая путь, чтобы потом снова рвануться вперед. Выскочил на пригорок. Впереди открылся вид на объятые пламенем строения, вокруг которых суетились солдаты, пытаясь потушить пожар водой из ведер.

Пастух, сидевший на заднем сиденье, подал Лажевскому знак поворачивать обратно. Мотоцикл крутнулся на месте и скользнул в боковую просеку. Пулеметчик из коляски, сигналя фонариком, подал знак напарнику, который, укрыв мотоцикл в кустах, выставил регулировщика.

Боец указывал направление движения танкам; те, роя глубокие колеи, разворачивались. Отблески пожара скользили по броне с кормы на левый борт. По бокам и позади следовали стороной четыре мотоцикла.

Наконец последним, забрав регулировщика, выехал из кустов мотоцикл, шедший до этого вторым. Этот маневр повторялся на каждом повороте, при каждом изменении направления движения. Действовали четко, словно на учениях, выполняя строгий приказ поручника Козуба, который еще в карьере всем объявил, что за малейшее нарушение отдаст виновного под суд военного трибунала.

Объезд пожара стороной занял довольно много времени. Но вот наконец мотоцикл Лажевского, разбрызгивая воду, преодолел болотистую низину, выскочил на небольшой пригорок, и отблески пожара заиграли теперь в стоп-сигналах их собственных машин — пожар остался позади. Пастух указал кнутом влево, и снова, послушные его знакам, машины разведотряда одна за другой сворачивали на узкую извилистую дорогу, петлявшую между островками леса, по торфянику, мимо фольварка с темными глазницами окон за разрушенным бомбой забором.

Продираясь сквозь заросли густого молодняка, передовой мотоцикл выехал к шоссе, по которому ежеминутно то в одну, то в другую сторону проносились грузовики, бронетранспортеры, тягачи с орудиями.

Лажевский соскочил с седла и побежал в глубь леса, чтобы задержать подошедший уже почти вплотную тяжелый танк. Он вскочил на броню и доложил:

— Впереди — шоссе. Видимо, близко канал.

— Блокируйте с двух сторон. Будем проскакивать.

— Да вот старик этот…

Подхорунжий хотел добавить еще что-то, но Козуб бросил взгляд на часы и оборвал:

— На той стороне шоссе сразу же разведайте переправу.

Стиснув зубы, Лажевский отдал честь и молча вернулся к сосне у шоссе, думая по дороге, что хотя у поручника за плечами большая школа войны и солдат он опытный, однако он, подхорунжий Лажевский, предпочел бы во второй раз под его команду не попадать. «Что же это за мода — слова нельзя сказать. Другие, может, и меньше воевали, но тоже кое-что соображают…»

Несколько минут он выжидал наиболее подходящего момента, стремясь показать Козубу чистую работу. Но вот в сторону фронта прошла шестиорудийная зенитная батарея, и на шоссе наконец стало пусто.

— Вперед! — приказал Лажевский.

Из кустов выскочили на асфальт четыре мотоцикла и парами разъехались в разные стороны. Прежде чем они исчезли из виду, из леса выползли все три ваших танка, переваливаясь, преодолели вырубку, перебрались через кювет и вышли на шоссе.

Справа раздалась пулеметная очередь, вторая, третья. Вдалеке взметнулось пламя подожженной автомашины, но последние мотоциклы разведчиков уже пересекали асфальт. Едва машины исчезли в лесу на противоположной стороне шоссе, как Лажевский замигал сигнальным фонарем, созывая мотоциклы прикрытия.

Обе пары подлетели почти одновременно и скрылись в темноте между деревьями.