Четыре трети нашей жизни

Было ясно, что страница перевернулась, что "смутное время" скоро кончится — как? Тревога, тревога, вот это было тогда главным чувством... Играли, собирались, "изучали" - вот теперь и итог близко! Мы тогда перестали всерьез думать об отъезде из Франции, да и заявления на отъезд еще и не подавали...[15]

Холодная война грянула и у нас, на me Jean Goujon, в добром старом доме, которому уж было лет 150, да и мы тут прожили почти двадцать лет... У меня тогда, к концу войны, появилась довольно редкая книга L'Evangile du Verseau изданная Французским Теософским обществом; мне ее подарил один русский врач-теософ. Это совсем иная версия Евангелия и достаточно, для нашего понимания, странная. Однако я об этой книге говорила в Покровке с П.Г. Калининым. Тот очень заинтересовался и как-то, уж верно в конце октября, прислал свою невестку из Покровки за книгой. Я подошла к полке взять ее и... место книги оказалось пустым, так что между двумя соседними книгами осталось непонятное пустое пространство. Вечером я показала Игорю Александровичу, что книгу кто-то взял; он сперва смеялся: кто же мог ее похитить? И тут мне стало ясно, совсем внезапно, кто! "Да у нас в наше отсутствие делают обыски!" — "Глупости, глупости, кто делает обыски?" -"Да кто — все та же rue des Saussaies".

А наутро Игорь Александрович стал искать ряд папок с делами и бумагами для третьего сборника Резистантского Вестника, да еще что-то с рю Галлиера — нет, этих папок тоже нигде нет...

В воскресенье с утра решили основательно перевернуть всю квартиру — я подошла снова к полке, где раньше стояла книга L'Evangile du Verseau и... о чудо! Она тихо и мирно была дома, на своем месте, только была плохо, в спешке, назад поставлена и сантиметра на 3-4 выглядывала наружу из ряда. А из другой комнаты Игорь Александрович кричит: "Вот мои бумаги, нашел наконец -они ведь, оказывается, просто лежали на месте. Как же я их не заметил!" -"Не лежали на месте, а вернулись на место, да и моя теософская книжица тоже уж снова дома!" И тут же, не думая, — вниз к консьержке: "Скажите, мадам Pillard, когда у нас в мое отсутствие делали последний раз обыск?" Она отвечает: "Да, верно, в четверг, когда вы были на базаре". - "Как же это вы так их пускаете?" — "Я? Да ведь вы и сами знаете, что я служащая, не имею права не дать им ключа". Бегу назад, бросаюсь к комоду - так и есть - все украдено, последние драгоценности, которые у меня оставались: браслет Елизаветинский, кольцо с прекрасным сапфиром, старинный серебряный складень — все, все исчезло! А с кого теперь требовать!?

Высылка из Франции

25-го ноября 1947 г. около 9-ти утра — звонок в дверь. Открываю, стоят двое; у этих людей во всем мире одинаковые лица сомневаться не приходится... Просят Игоря Александровича пройти с ними на минутку (pour un moment) в комиссариат, но я сразу спрашиваю: "Надолго ли?" - "Да нет, нет, к завтраку вернется" Однако, прошу подождать, вытаскиваю чемоданчик, Игорь Александрович собирает какой-то минимум вещей и уходит с ними. Говори: мне по-русски: "К завтраку не ждите".

Начинается последний акт перед нашим отъездом в СССР. В это: день арестованы во Франции по приказу министра внутренних дел Жюля Мока двадцать четыре "новых" советских гражданина. В числе высланных кроме Игоря Александровича были: А.П. Покотилов А.А. Угримов, Н.С. Качва, А.К. Палеолог, С.Н. Сирии, В.Е. Ковалев. А.И. Угримов, А.И. Марченко, А.А. Геник, М.Н. Рыгалов,Н.В. Беляев. В.В. Толли, И.Ю. Церебежи, В.И. Пестовский, Розенкампф, Л.Д. Любимов, Таня Розенкопф, Сабсай, В. Плихта, А. Гущин, Д. Белоусов и еще два человека, фамилии которых я не помню.

Шушу Угримов тогда уже жил в Аннеси, и его оттуда почему-то привезли в... наручниках! Все они были свезены к вечеру автобусом в Кэль (против Страсбурга на немецкой стороне Рейна) и потом вывезены в советскую зону Германии, а вскоре попали в пересыльный лагерь около Бранденбурга.

Акция была произведена Жюлем Моком после довольно-таки значительного выступления французских коммунистов в предместьях Парижа. Надо думать, что "Союз Советских Граждан" вызывал активное отталкивание у французских властей. Во Франции, где осело столько русских беженцев в 20-х годах, было бесконечное количество всяких союзов: воронежских кадетов, смолянок, витязей, "бывших" офицеров Лейб-Гвардии таких-то и таких-то полков -да разве все перечислишь. Но их никогда полиция не трогала, рассматривая их как полублаготворительные организации. Конечно. "Союз Советских Граждан", его собрания, его пресса носили уже характер чисто политический и могли казаться центром коммунистической пропаганды. Вопрос: были ли они таковыми на самом деле?

Но для министра внутренних дел тут была возможность отделаться от "нежелательного элемента", дать громкий ответ французской Коммунистической Партии.