Четыре тысячи недель. Тайм-менеджмент для смертных

Как утверждает Хайдеггер в своем капитальном труде «Бытие и время»{43}, главное в мире, что не поддается нашему пониманию, – это удивительный и непостижимый факт, что вообще существует, то есть что существует нечто, помимо небытия. Большинство философов и ученых всю жизнь размышляют над тем, как вещи существуют: какими они бывают, откуда берутся, как соотносятся друг с другом и т. д. Но мы забыли поразиться тому, что что-то вообще существует, что, по выражению Хайдеггера, «бытие бытийствует». Сам факт, что бытие есть, – это «грубая реальность, о которую каждый из нас должен постоянно спотыкаться»{44}, как прекрасно выразилась писательница Сара Бейквелл. Но он почти всегда проходит мимо нас.

Обратив наше внимание на эту фундаментальную проблему самого «бытия», Хайдеггер переходит конкретно к людям и к нашему особому типу бытия. Что значит для человеческого существа быть? (Я отдаю себе отчет в том, что эти рассуждения начинают походить на плохой скетч о философах, утонувших в дикой абстракции. Боюсь, следующие несколько абзацев будут еще хуже, но потом обещаю исправиться.) Наше бытие, отвечает Хайдеггер, полностью, неразрывно связано с нашим конечным временем. Настолько, что эти два понятия, в сущности, синонимичны: быть для человека означает, помимо всего прочего, существовать временно, в промежутке между рождением и смертью, в уверенности, что конец наступит, но не зная когда. Как правило, мы говорим о том, что у нас есть ограниченное количество времени. Но, если встать на странную точку зрения Хайдеггера, наверное, правильнее сказать, что мы и есть ограниченное количество времени. Вот до какой степени наше ограниченное время определяет нас.

С того самого момента, как Хайдеггер сделал это утверждение, философы спорят, что значит «мы и есть время» (некоторые даже полагают, что ничего не значит), поэтому нам не нужно на нем надолго задерживаться и пытаться прояснить это с абсолютной точностью. Достаточно принять к сведению, что каждое мгновение человеческого существования полностью пронизано тем, что Хайдеггер называет конечностью. Ограниченность имеющегося у нас времени – это не просто одна из многих вещей, с которой нам приходится иметь дело; напротив, она определяет нас как людей еще до того, как мы начинаем иметь с чем-либо дело. Прежде чем задать хоть какой-нибудь вопрос о том, как мне распорядиться временем, я осознаю, что уже выброшен во время, в этот конкретный момент, с моей конкретной жизненной историей, которая сделала меня тем, кто я есть, и которую я никак не могу отбросить. Смотря в будущее, я осознаю, что точно так же скован своей конечностью. Река времени несет меня вперед, не давая мне возможности выйти из потока, – несет к неизбежной смерти, которая может наступить в любую минуту.

Таким образом, любое решение, как мне распорядиться временем, уже сильно ограничено. Во-первых, оно ограничено с ретроспективной точки зрения, потому что я уже тот, кто я есть, и там, где я есть. Но оно также сильно ограничено с точки зрения движения вперед, не в последнюю очередь потому, что решиться на что-то одно – значит пожертвовать бесконечным числом возможных альтернативных путей. Делая сотни маленьких выборов в течение дня, я строю жизнь – но в то же время навсегда закрываю возможность бесчисленных других жизней. (По-латыни слово decidere – «решить» – означает «отрезать», как бы отрезать альтернативы; оно состоит в близком родстве со словами «геноцид» и «суицид».) Следовательно, в ходе любой конечной жизни – даже самой лучшей, какую только можно вообразить, – мы постоянно прощаемся с возможностями.

Единственный по-настоящему волнующий нас вопрос во всех разговорах о конечности – готовы ли мы с ней мириться. Для Хайдеггера это центральный вопрос человеческого существования: поскольку мы обусловлены конечностью, для того чтобы прожить подлинную, поистине человеческую жизнь, мы должны эту конечность выбрать. Нам следует проживать жизнь, по возможности трезво признавая предел своих возможностей, в лишенном иллюзий режиме существования, который Хайдеггер называет «бытием-к-смерти», осознавая, что это все, что жизнь не генеральная репетиция, каждый выбор требует множества жертв, а время течет только в одну сторону. А истечь оно может сегодня, завтра или через месяц. Так что мало, согласно расхожему выражению, проживать каждый день как последний. Он ведь и правда может оказаться последним. Я не могу полностью рассчитывать ни на один момент в будущем.