Четыре угла коварства

– Дай им шанс, – уговаривал Женя. – Ну, что ты теряешь? Если не дадут показания, у тебя будет вторая попытка. А так им даешь шанс, и у тебя появляется шанс выйти из КПЗ.

Феликс прошелся, думая. Захотелось жить и Хряку:

– Мы честно все расскажем.

Но Феликс не сразу согласился, еще подумал, потом отдал автомат и полез в автозак, так сказать, молча согласился. После этого арестантов загнали внутрь, сели сами и поехали назад.

Когда сдали по всем правилам задержанных назад в следственный изолятор, сели в автозак, сняли балаклавы, затем дружный взрыв хохота сотряс машину. Павел показал Феликсу большой палец, похвалив:

– Лихо ты их сделал!

– Если б не Семенович, ничего бы он не сделал, – сказал истинную правду Женя. – Наш старикан мощный типаж, ему все подвластно.

– Не все, – не согласился Феликс. – Меня сдал.

Обида все-таки точила его, Павел отвлек внимание на себя:

– Завтра буду ждать, если передумают, сам их расстреляю.

И снова смех сотряс автомобиль, который вез их к омоновцам, там ребята взяли одежду напрокат, там же оставили свою.

Не обманули. Первым зашел Сфинкс,

…скромно присел на стул, с готовностью ждал, когда Терехов разрешит говорить, Павел начал допрос, Женя писал протокол, диктофон записывал:

– Вы передумали и хотели сделать дополнения по убийству Елагиных. Я весь внимание.

– Э… Нас нанял Эдик.

– Я слушаю, слушаю.

– Нанял нас на постоянную работу, а нам что – он хорошо платил, требования мы знали. Первое серьезное дело: поехали вербовать Лору, вашу… вашу…

– Она моя бывшая жена, – помог ему Павел. – Зачем вербовали?

– Мы только исполняли свою работу, а все эти зачем, почему, как – это не наше дело. Так ограничил нас Эдуард: только его приказы вплоть до ликвидации, если понадобится. Исполнитель грязной работы мой напарник…

– Хряк? Лора мне его так представила.

– Она дала нам клички, мне нравилось, Хряк психовал. Моя работа связана с интеллектом: уговорить, убедить и разубедить, запугать…

– Но Марию Артюхину вы пытались убить.

Неприятный момент, за покушение годков добавят, но лучше сидеть и при этом остаться живым, чем лежать и при этом быть мертвым. Сфинкс виновато пожал плечами, но признался:

– Было дело. Я уболтал ее дать ложные показания… Не посылать же моего напарника к женщине, даже такая, как Маня, близко его не подпустит, а если подпустит – не поверит. Я никогда не шел на мокрые дела, а тут пришлось самому… первый раз, первый раз, клянусь. Поэтому не получилось, не мое это.

– Веру кто убил?

– Эдуард. Да она не поняла, что ее убили, умерла быстро.

– Вы видели момент дачи яда?

– Нет, не видел. Я стоял, извините, на шухере, снаружи дома. Сначала Вера не хотела открывать Эдику, просила уйти, типа все кончено – завяли помидоры. Он тоже умеет убалтывать, сказал ей, что сейчас поднимет шум, признается всем, будто любит ее до смерти. Так и вышло: залюбил до смерти. На свою беду она открыла, а со мной остался Хряк… Хряк – смешно, да? Пусть так, он похож на кабана. Эдика пустила Вера, что там происходило, я не в курсе, потом он вышел и позвал напарника. Хряк застрелил мужа Веры. Пробыли они в доме минут пятнадцать, вышли, мы дошли до машины, которую оставили за пару кварталов, и уехали.

– А кто вам предоставил улики на Вараксина?

– Это мне неизвестно, как и напарнику. Оно нам надо? Своих грешков хватает, а лишние знания добавляют лишний срок. Согласны?

– В общем-то, да. Что хотел сделать Эдик с Настей?

– Никогда не говорил заранее, – развел руками Сфинкс. – Иногда ставил нас этим в сложное положение, нет, правда, без подготовки как работать? А ему сразу результат подавай. Свободно мы работали только с Лорой, у нее башка круто варит, быстро вошла в суть дела.

Сама простота, а ведь неглупый человек, однако путь каждый выбирает сам, за него и отвечает по полной. Павел еще обговорил с ним некоторые мелочи, но они уже не имели большого значения, так, добавки на всякий случай. Уходя, Сфинкс еще и предложение Терехову сделал:

– Если вам нужна будет помощь… всегда готов.

Настала очередь Хряка, этот экземпляр неразговорчивый в силу отсутствия интеллекта, однако извинился, что послал следователя на три известных буквы. Вопросы задавались те же, отвечал Хряк односложно – да, не-а, не знаю. Ему не хотелось сознаваться в убийстве Руслана, но оформлялась явка с повинной, а следователь уже все знал. Это был единственный затяжной момент, когда Хряк напрягал единственную извилину, пытаясь делать то, чего не умел, – думать.

– Все, Павел Игоревич? – осведомился Женя после допроса.

– На сегодня все. Хочу подготовиться к завтрашнему сложному разговору с Эдиком. Этот не раскалывается, надеется на адвоката.

– Пал Игоревич, вы хотели поговорить со мной и Веником.