Четыре угла

Герман осознал в этот самый момент, что больных невозможно остановить словами, а медперсонал все еще сбегался с разных углов больницы. Риц должен был остановить толпу. Он схватил с пола листы бумаги, поджег их и бросил прямо на пол. Моментально вспыхнуло пламя, что огненным хвостом протянулось до служебного помещения, из которого тек рекой первоклассный медицинский спирт. Больные оказались отрезанными от Рица и быстро сбегающегося персонала.

Но этого было явно мало. Герман Риц принял решение броситься всем своим хрупким телом высшей интеллигенции на пациентов, чтобы дать шанс спастись большему числу работников.

В тот же миг, когда он бросился в «объятья» знакомых лиц, он был поглощен, как тонущий корабль морем.

Глава 6

А дальше лишь свет. Яркий ослепительный свет из окна и белые стены. Это была обычная палата в обычной больнице, куда доставляли граждан в тяжелом или среднем состоянии. Приподнявшись на кровати с металлическим каркасом, Герман закричал, ощущая боль по всему телу, что было полностью забинтовано.

– Эй! Здравствуйте! Здесь кто-нибудь есть?

На крики отозвалась медсестра, быстро вбежавшая в его палату.

– Как хорошо, что вы очнулись и именно сейчас. Заходите, прошу! – обратилась она к кому-то за дверью. А затем сказала уже больному – К вам пришли из милиции.

И она удалилась.

Не успел молодой человек полноценно придти в себя, как на пороге появились люди в форме. Один из них был врач, который сразу удалился, остальные двое – милицейские. Их лица не демонстрировали абсолютно никаких эмоций. «Зачем они тут? Я что-то натворил?» – задумался Герман Риц.

– Здравствуйте, Герман. Я думаю, вы знаете, по какой причине мы здесь.

– Здравствуйте, уважаемые. К моему удивлению, я как раз таки не могу понять, чем могу помочь? – болезненно произнес молодой человек.

– Мы думаем, что у вас есть много интересной информации о случившемся в городской Психиатрической больнице №1, где вы, сэр, являетесь или являлись главным врачом.

– Являлся? Случившемся? – И Герман Риц вспомнил. Всё и сразу. Как бы ни пыталось его бессознательное огородить его от тревожных воспоминаний, они все равно проявились. – Ох! Ох! Верно. Абсолютно точно… – продолжил Риц.

От удивления и выраженной на лице врача боли, служителям правопорядка стало не по себе.

– И так. Вы расскажете, что произошло?

И Герман Риц рассказал. Рассказал про бунт, про пожар, про попытку остановить гибель работников.

– А остановить гибель пациентов вы пытались? Или они для вас уже не люди? – Задал вопрос один из милицейских.

– Я пытался. Пытался! Но это было бесполезно. Они буквально разрывали людей на куски!

– К сожалению, но из-за пожара, устроенного вашими же руками, мы не можем установить правдивость ваших слов, так как всё здание сгорело. И все тела внутри него, тоже. Это, знаете ли, усложняет не только нам работу, но и жизни родственников погибших…

На этом милицейские закрыли папки, в которых изредка делали пометки и удалились, ничего не сказав.

Прошло около трех дней. И в дверь палаты Германа Рица постучалась рука знакомого человека. Это был тот самый Луи Мюзх – корреспондент, автор статей желтой прессы и главный ужас печатного мира тех времен.

Герман Риц, прибывая уже в полном здравии и в ожидании выписки, кивнул головой гостю.

– Здравствуйте, Герман. Мне сказали, что вы способны ответить мне на пару вопросов, конечно, если вы согласитесь. – Вежливым тоном заговорил Мюзх.

– Добрый день, Луи. Я способен немного поговорить с вами. И я так понимаю, мне следует ожидать вопросов по случившемуся пожару и бунту.

– Да. Вы правы. Эта тема – сейчас главный источник вдохновения многих писателей нашего города. И не только нашего. Мне бы хотелось узнать всё от первоисточника.

– Луи. Я думаю, вы уже все узнали и без меня. Были в милицейском участке, в больнице. Были у семей пострадавших и погибших. Чего же вам надо от меня конкретно?

– Я рад, что вы не только сказали истину, но и не ходите вокруг, да около. Конкретно, Герман, хочу знать, как долго вы вынашивали этот план? Как давно вы рассчитывали все переменные и постоянные, чтобы ваши пациенты погибли, тем самым излечившись, а вы остались героем?

– Что? Что вы такое говорите?! – Разразился гром в голове бедного Германа. Он не мог поверить своим ушам… Он… планы… убийство? – Мюзх, вы ужасный человек. Я ничего не планировал. Я пытался спасти людей. Никого не убивал. Уйдите!

– Герман, Герман. Ваша реакция говорит об обратном. Не стоит так волноваться человеку, уверенному в своей невиновности.

И на этих самых словах в Луи Мюзха полетела подушка шокированного Германа Рица.

Мир, казалось, сошел с ума. Или же это был как раз не мир? Герман, ты в порядке? В твоей голове не играет воображение?

Да куда уж там. Боль, ожоги, чувство стыда, страха и предвкушение ужасного не могут быть плодом воображения. По крайней мере, столь разумного молодого и физически развитого человека.

Наступил день выписки. Герман Риц был выпущен на волю.