Четыре угла

Герман Риц, поблагодарил пациента за общение и повернулся к Савелию Осначу, пораженному умением подопечного разговорить человека.

– Прошу, давайте обсудим мое решение не здесь. – И молодой психиатр глазами дал понять причину этого решения.

Оснач качнул молча головой и развернулся к выходу.

Уже на первом этаже, ступая ногами по последним ступеням у бело-черного «шахматного» пола, Риц заговорил.

– Однозначно могу сказать, что пред нами только что был случай инволюционной депрессии.

Савелий не решился показать своих эмоций, но зато потребовал аргументации.

– У пациента наблюдаются чувства никому ненужности, одиночества, «отсутствия цели жизни», безысходности. Частое ощущение грусти, наступление меланхолии свидетельствуют с вышеуказанным о наличии депрессии. Дальше, конечно, встает вопрос, какого вида депрессия? Именно наличие таких симптомов, как: наличие идеи о смертельном заболевании, обвинение всех в бездушности, суетливость, возбужденность и навязчивость в общении, являются отличительными признаками именно инволюционной депрессии.

Савелий Оснач замер. Он был восхищен.

– Браво! Браво, мой юный коллега. Абсолютно верно. Всё сказано точно, замечено абсолютно правильно. Честно, ещё утром я сомневался в вашем здравомыслии. Но сейчас! Сейчас у меня нет ни капли сомнения в вашей работоспособности. Итак, с возвращением, наш разумный Герман Риц.

Главврач хотел уже молча удалиться, но юный психиатр его остановил.

– Савелий Оснач, а можно ли, каким либо образом, обеспечить пациента №233 красками или книгами? Могу даже, если разрешите, самим присматривать, чтобы пациент не навредил данными предметами своему здоровью.

Оснач приподнял брови, то ли от раздумий, то ли от одобрения, и ответил:

– Обеспечим. Раз уж вы считаете, что это поможет в лечении, обеспечим. Но вы, вы мне пригодитесь в других вопросах, не стоит вам присматривать. Для этого у нас есть другие люди.

Так, Герман Риц прошел проверку и обеспечил пациента источниками культурного развития. Он был горд, доволен и крайне счастлив. Только одна мысль нагоняла тучи на его юную голову…

«Значит грусть и отсутствие смысла жизни… одиночество… Кажется, меня ждёт что-то крайне печальное и мрачное».

Мысль не выходила из головы. Герман, понимая, что все события связываются каким-то образом с переживаниями пациентов, начал морально готовиться к величайшей грусти всей вселенной. Но возможно ли быть к этому готовым?

Оставшийся день прошёл странно. Неожиданным образом все люди, окружавшие Германа, как будто перестали его понимать и видеть. Его слова пролетали мимо их ушей. Его шутки были не смешны, пока другой не пошутит ими же. Он не видел, чтобы хоть кто-то за весь день посмотрел точно ему в глаза.

Время начало тянуться. Солнце медленно уходить за горизонт.

Наступило прекраснейшее время суток – сумерки. То время, когда свет не ослепляет тебя, а ночь еще не обрушилась своей темнотой на твое пугающееся всего воображение. Сумерки – это еще не ночь, но уже не вечер. Переходная зона, окутанная слабым светом и первыми блесками звезд. Тонкие линии плывущих облаков украшают небо, придавая ему сказочный вид.

Свет фонарей, свежесть и прохлада, нежно потемневшее, но еще достаточно светлое небо создают атмосферу благоприятную для полного спокойствия. И именно в этой обстановке, Герман получил знак судьбы.

Неожиданно, с едва уловимым шумом, по лестнице тонкой струей посыпался золотистый песок. Никто, казалось, не видел его, никто, кроме Германа. Он поднял свою голову, устремив взгляд на потолок, и прислушавшись, пытался распознать источник.

Поднимаясь всё выше и выше по лестнице, он преследовал золотистый песчаный ручей в ожидании увидеть его исток. Оказавшись на злополучном этаже, он увидел дверь, тихо стоявшую и совсем не излучавшую всем свои видом и энергией ощущения опасности. Весь порог ее был засыпан песком, что от порыва ветра вздымался ввысь.

Не испытывая больше страха перед дверью, Герман сам открыл ее и вошёл в комнату. От сквозняка, дверь захлопнулась, заставив молодого врача слегка подпрыгнуть.

Риц осмотрел стены и углы, и остановил свой взгляд на тёмном плывущем по углу пятне. Юный психиатр подошёл к чёрному двигающемуся углу, медленно протянул к нему руку и коснулся ладонью переливающееся чёрное нечто.

Глава 12. Одиночество

Здесь была и будет пустая асфальтированная дорога с потрескавшимся покрытием. Здесь была и будет пустыня. Тут под ногами только земля, а вокруг поднятые ввысь неощущаемым ветром крупинки золотистого песка, что создают пелену и затуманенное пространство. Здесь так пусто, как пусто на душе у одинокого, и нет тут этому одиночеству ни края, ни конца. Тут нет даже плоского неба с монстром над головой, нет платформ и возможностей выбраться. Здесь нет ничего, кроме дороги, по которой приходится идти одному. И нет ничего, кроме их… силуэтов. Там и тут, словно миражи, появляются и пропадают люди, картинки с сюжетами. Шумные эпизоды и тихие встречи. Женщины и дети. Семьи и одинокие странники жизни.