Четыре угла

Однажды, когда были отменены занятий в зимнее утро, те школьники, что уже успели добраться до зданий учебного учреждения, мигом стали делиться на группы, готовясь к снежной битве. Марлен не была готова участвовать, в отличии от юного и веселого Германа. Схватив снежок, он кинул его со всей своей юношеской силой шестнадцатилетнего подростка в парнишку, но по ошибке попал в скромную девочку на год младше. Она упала и потеряла сознание. Напуганный Риц бросился к Марлен, лежавшей в снегу лицом к небу.

– Девочка, очнись! Очнись! – Приговаривал Герман, держа голову Марлен двумя руками.

Она медленно стала открывать глаза, когда над ее телом собралось около дюжины человек.

– Жива! – прокричал кто-то.

– Ура! – ответил другой.

Все, кроме Германа, разбежались продолжать битву, а он остался смотреть на девочку и держать ее голову.

– Я – Герман. Узнаешь?

– Да. А я – Марлен – робко ответила она.

Риц поднял знакомую со снега и понес ее на руках до дома. У нее кружилась голова, замерзли ноги, а по телу шла дрожь от холодного ветра. Двумя слабыми руками Марлен обвила шею Германа, укуталась лицом в его воротник от куртки и пыталась выжить. Нет, всё было не так плохо, было не опасно, но ей казалось в тот момент, что вся жизнь терпит крутой поворот, способный привести к трагедии.

Марлен заболела. Говорили, ее сразила простуда, и она две недели провела в кровати. Домашнее задание из школы ей приносила классный руководитель. Риц почувствовал свою вину, ведь если бы не он, Марлен бы не пролежала в снегу около часа, не замерзла и не заболела. Он вызвался принести домашнее задание вместо учителя, и ему не отказали.

Какого же было удивление юного Рица, когда ему открыла дверь сама Марлен, которая не выглядела простуженной. Да, ее лицо было бледное, но оно было у нее такое всю ее жизнь. Белокурая, голубоглазая, с аккуратным носиком – пуговкой и нежными слегка пухлыми губами Марлен стояла в дверях, испугавшись прихода молодого человека.

– Здравствуй. – Сказал он. – Я принес тебе домашнее задание. – Герман протянул руку с тремя учебниками, в которых на разных страницах были вложены листки с пометками учителя и указаниями для выполнения работ.

– Здравствуй. Спасибо. – Марлен качнула головой в знак признательности, покрылась красным румянцем от стеснения, взяла книги и хотела закрыть дверь.

– Постой! Я хотел еще раз извиниться, что тогда… ты пострадала из-за меня. А теперь ты еще и простудилась, и всё я.

– Герман, – наклонилась Марлен, посматривая по сторонам, – ты никому не расскажешь?

– Нет. – Заинтересовавшись такой таинственностью, ответил он.

– Я не простыла. Моя мама так говорит учителям, чтобы они меньше знали. Поэтому, не вини себя в том, что я пропускаю занятия. Из-за тебя я только пропустила час жизни, лежа в снегу. – Марлен улыбнулась и быстро скрылась из виду в доме, оставив Герману лишь плотно закрытую перед его носом дверь.

Когда Марлен вышла на учебу вновь, Герман стал обращаться к ней всё чаще. Она удивлялась этому, периодически думала, что он здоровается не с ней. Бывало, после школы, Риц провожал Марлен, интересуясь, не обижается ли она на него. Прошли дни, и девушка перестала бояться юного Германа Рица. Его яркая внешность, веселый настрой и вежливое отношение пробудили в ней доверие к нему.

– Смотри, вон! Опять Марлен и Герман идут! Как по часам. – Стали раздаваться насмешки по всей школе.

Марлен перестала быть незаметной. Ее общение с активным и знакомым почти с каждым подростком города юношей сделали ее узнаваемой, пусть даже только в стенах школы. Давление начало расти. Появились недруги. Марлен стала испытывать на себе насмешки, злые взгляды только потому, что такова природа человека. И вот, она вновь «простыла». Она не появлялась в школе более двух недель. В эти четырнадцать дней, Герман сам приносил ей уроки.

Сидя как-то раз зимнем вечером на кухне в доме Марлен, попивая чай и слушая треск бревен в камине, Герман начал разговор.

– Пока тебя не было в школе, директор решил устроить бал. Всех юношей обязали надеть смокинги, а девочек платья. Мы уже два дня между уроками учим вальс. По мнению учителей, нельзя приходить на бал неподготовленным.

– Наверное, ты отдавил все ноги бедной партнерше.

– Моей партнершей выступает твоя классная руководительница. На мне она показывает все имеющиеся в вальсе движения: от кружения до моего позорного падения.

Марлен засмеялась и быстро заморгала, пытаясь остановить слезы радости.

– Тогда я должна взять свои слова обратно и признать, что бедным партнером являешься ты. Все, наверное, ужасно смеялись над тобой в моменты падения и, особенно, кружения.

– Да, еще как. Но я их не замечал.

– Как тебе это удается? – ставя кружку на стол, покрытый скатертью, спросила Марлен.

– Что?

– Ну вот это, не замечать насмешек, взглядов людей? Неужели ты не видишь, что из-за общения со мной к тебе по-другому начинают относиться?

В тот момент Герман серьезно посмотрел на девушку перед собой, на ее голубые глаза, в которых отражались искры камины, выпрямил спину и серьезно проговорил: