Четыре угла

Риц посмотрела на Окалу, она пожала плечами, показала взглядом на небо, покрытое тучами, и кивнула головой. Раздался гром. Вспыхнула молния, и заторопился ливень, огромными каплями пробивая пыль и создавая воронки в песчаной земле. Все: Чудок, Кабачок, Холман и Окала с Германом успели спрятаться в пещере, собравшись вокруг теплого костра. Что может быть прекраснее ощущения безопасности, тепла и покоя в холодную и дождливую погоду? Прохладный сырой ветер, задуваемый в пещеру, контрастировал с пышущим жаром костра, бросая Рица в океан противоречивых, но дающих чувство жизни, ощущений. А когда кусок жаренного просоленного мяса был в руках человека, горячим паром обдающее его лицо, Герман ощутил, как покидает тело настороженность. Расслабление полностью вступило на трон, пробудив затем энергию и дав силы для общения. Конечно, все ели молча. Хотелось набить животы, вкусить еды и снова стать полноценным, а не угасающим существом. Подзарядившись, у всех присутствующих развязались языки. Боюсь представить, каков бы был Кабачок после стаканчика красного полусладкого вина. Ох, какие похабные шутки могли бы литься из его рта, и какое желание капать картошку могло в нем проснуться!

– Герман, – заговорил Чудок, – я вот смотрю на тебя и понимаю, что ты не с этого мира. Не похож ты на наших. Так, как ты тут оказался и откуда ты?

Захрюкал Кабачок:

– Да! Да, Герман, расскажи. Не стесняйся нас, мы привыкли к странным существам, вот к Холману привыкли, и к тебе привыкнем. – затопотал, смеясь, кабанчик.

– Ха, да, по мне сразу видно, что я не отсюда. Меня занесло к вам из мира людей. Даже не знаю, как объяснить…

– Мир людей? Ты хочешь сказать, что существует два мира? – Заинтересовавшись, но всё же печально переспросил Холман.

– Нет, не два. А значительно больше. Я уже бывал в мире ненависти, зла, одиночества, страха и вот теперь меня занесло сюда. В ваш мир.

– Подожди, – наклонив голову, сказал Чудок, – Занесло?

И Герман решил, что проще будет не отвечать на отдельные вопросы, а рассказать всю историю целиком. Его слушали затаив дыхание и вздрагивая в моменты прошедших опасностей, когда жизнь Германа, казалось, висела на волоске. Подкрадываясь историей к миру любви и счастья, он заговорил о Марлен и тут же остановился.

– Кажется, дождь кончился. Пойду, посмотрю, какой вид открывается отсюда. – Герман встал, стряхнул пыль и медленно направился к выходу.

– Но сейчас же ночь, ты ничего не увидишь. – В тишине проговорил Кабачок, утратив на секунду навыки постоянного шутовства.

Окала хотела уже отправится следом за Рицом, но Чудок остановил ее, схватив за конец платья. Он покачала головой вправо и влево, а потом сам поднялся с места.

– Я схожу. А ты отдохни, думаю, ты и так сегодня многое пережила. – И клюволицый взглянул на руки Окалы, покрытые следами от разбуженных воспоминаний, которыми она недавно поделилась с человеком.

Чудок вышел из пещеры, за его спиной остался свет, три тени и смех с разговорами, перебиваемые хрюканьем. Он еще не дошел до Германа, он смотрел издалека в паре шагов от него, пытаясь понять, что новый знакомый делает и какие чувства его переполняют. Человек смотрел вдаль, в темное, покрытое ночью пространство, не различая предметов и еще недавно видимых им башен и других объектов. Он просто смотрел для того, чтобы смотреть, а не видеть. Выдыхая тяжелый воздух и создавая тем самым пар, пришелец пытался успокоить в себе разбушевавшиеся давно подавленные и забитые в углы разума и души чувства, годами трепавших его изнутри. «Всё, всё, хватит», проговаривал он себе в уме, «мы не можем быть с ней вместе сейчас, может, когда-то будем, но не сейчас. Если же нам суждено быть вместе, мы будем, куда бы нас ни занесло». Уговоры почти помогали. Одна часть Германа была разумна, она способствовала пониманию ситуации и утишала, подавливала боль. Другая же его часть кричала, изнывала и ругалась диким и безграничным матом. Ком подступил к горлу, человек взялся рукой за лицо, зажимая нос и пытаясь притвориться мертвым для своих же мыслей и чувств. Герман сдерживал себя как мог, но вдруг закинул голову назад и тихо прокричал в небо. Устремив взгляд в ночное небо, которое, по ожиданием Рица, должно было быть заполнено тучами, он увидел тысячи сияющих звезд и сложенный из них уплывающий путь. Глаза человека наполнились блеском множества сияющих светил, а зрачки расширились.

– Ты тоже любишь смотреть на звезды? – Подойдя к Герману, сказал Чудок.

– Да, и ведь это даже не объясняется. Я мог бы сказать, что, смотря в небо и разглядывая блеск каждой даже самой маленькой звезды, меня переполняют мысли или эмоции, но тогда бы я соврал. На самом деле, смотреть на звезды приятно именно по той причине, что посмотрев на них, забываешь про всё, даже про собственное существование. Растворившись в мире, становишься частью этого мира и становишься ничем, ничем не связанным с этим миром одновременно.