Четыре урока у Ленина

Термин "экономисты" неудачен. Ленин принимал его с оговорками и ставил в кавычках. Дело в том, что слова "экономист", "экономизм" ассоциируются в головах у читателей с чем-то кабинетным, книжным, теоретичным и уважающим теорию. А на деле было как раз наоборот. "Экономистами", группировавшимися вокруг "Рабочего дела" и "Рабочей мысли", были те, кто считал главным практическую борьбу за экономические требования рабочих и шел в хвосте стихийного развития рабочего движения. По самой своей цели "экономисты" суживали деятельность революционера в России. По самой своей узости они ставили во главе движения кустарничество рабочих масс, действия самих рабочих, стихийные вспышки и стачки. Словом, все, что ограничивалось борьбой за улучшение жизни рабочего класса. И только. Такая узость губила все движение в целом, сводила его к буржуазному тред-юнионизму. Против такой узости Ленин метал свои молнии, подчас очень жестокие: "...на стоячей воде "экономической борьбы с хозяевами и с правительством" образовалась у нас, к несчастью, плесень, появились люди, которые становятся на колени и молятся на стихийность, благоговейно созерцая (по выражению Плеханова) "заднюю" русского пролетариата"*. Не кустарничество, не одна лишь узкая борьба за лишнюю копейку от хозяев - рабочему движению надо было вдохнуть высокие политические задачи: свержение царизма, великую цель всенародного скачка из азиатского самодержавия в мир более свободных и развитых государственных форм; а для этого не плестись в хвосте у стихийности, а идти с проповедью социализма, "уметь устраивать собрания с представителями всех и всяческих классов населения, какие только хотят слушать д е м о к р а т а. Ибо тот не социал-демократ, кто забывает на деле, что "коммунисты поддерживают всякое революционное движение", что мы обязаны поэтому п р е д в с е м н а р о д о м излагать и подчеркивать о б щ е д е м о к р а т и ч е с к и е з а д а ч и, не скрывая ни на минуту своих социалистических убеждений. Тот не социал-демократ, кто забывает на деле о своей обязанности быть в п е р е д и в с е х в постановке, обострении и разрешении в с я к о г о общедемократического вопроса"*.

_______________

* Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 6, с. 107.

* Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 6, с. 83. (Подчеркнуто Лениным. - М. Ш.).

Он обрушивается на тех, кого называет влюбленными в мелкое кустарничество, напоминая им о широте и героизме прошлого: "Вы хвастаетесь своей практичностью, а не видите того, знакомого всякому русскому практику факта, какие чудеса способна совершить в революционном деле энергия не только кружка, но даже отдельной личности. Или вы думаете, что в нашем движении не может быть таких корифеев, которые были в 70-х годах?"*

_______________

* Т а м ж е, с. 107.

Он размаскировывает "экономистов" в самом главном - в неумении из-за пренебрежения к теории правильно решать даже п р а к т и ч е с к и е задачи: "Эти люди, которые без пренебрежительной гримасы не могут произносить слово: "теоретик", которые называют "чутьем к жизни" свое коленопреклонение пред житейской неподготовленностью и неразвитостью, обнаруживают на деле непонимание самых настоятельных наших практических задач... это буквально такое же "чутье к жизни", которое обнаруживал герой народного эпоса, кричавший: "таскать вам не перетаскать!" при виде похоронной процессии"*.

_______________

* Т а м ж е, с. 105 - 106.

Он дает, наконец, ужасный по своей беспощадности портрет русского "экономиста":

"Дряблый и шаткий в вопросах теоретических, с узким кругозором, ссылающийся на стихийность массы в оправдание своей вялости, более похожий на секретаря тред-юниона, чем на народного трибуна, не умеющий выдвинуть широкого и смелого плана, который бы внушил уважение и противникам, неопытный и неловкий в своем профессиональном искусстве, - борьбе с политической полицией, - помилуйте! это - не революционер, а какой-то жалкий кустарь"*.

_______________

* Т а м ж е, с. 127.

Читаешь эти страстные бичевания - и в памяти невольно встает латинская классика, речи Цицерона против Катилины - по их построению, гневу, ледяному огню. Но Ильич - это Ильич, он не менее беспощаден к себе самому.

Выше я назвала произведения Ленина этих лет, 1901 - 1903, особенно интересными для чтения. Они особенно интересны потому, что Ленин, страстный полемист - в противоположность многим другим писателям-полемистам и даже в противоположность жанру литературной полемики, - с величайшей редкостью, почти в единичных случаях допускал то, что мы называем "л и ч н ы м и м о м е н т а м и", - ссылку на какой-нибудь случай из собственной жизни, пример личного опыта, противопоставление себя: "а вот у меня", "а я в таких случаях", "мне приходилось" и т. д. Искать что-нибудь личное у Ленина - все равно, что искать иголку в стоге сена. По его книгам нельзя составить не только биографии, но даже хотя бы странички из его биографии. Однако в годы 1901 - 1903 эта поразительная скупость на все личное вдруг п о к и д а е т Ленина.