Четыре возраста Нулизы-сан [СИ]

Вторая добивает обидчика напарницы, но помочь Первой теперь может лишь хорошая операционная. Восьмая крутит головой по сторонам: какая там операционная! Тут перевязываться некогда! Удар под ноги — прыжок — проворот направо — удар за спину — поворот налево. Столкнулись спинами с Третьей, скатившейся по гребню. Дружно вбили копья в ракоскорпиона; разлетелись — между ними раскрылась чья-то пасть; заряд в нее! Поворот — блок древком — длинный выпад — удар в мясистый нарост: голова-жопа? Какая разница, если копье взяло! Как флагман ухитряется лупить из шестидюймовок, и не попадать в своих?

Под ногами вскипает вода — всплывает нечто громадное. Кракен? Демон-«они»? Да нет же, демона только что разнесла Тенрю… Неужели…

Сквозь воду выстреливают шипованные гребни, потом черная лоснящаяся гора спины; потоки воды и зеленая пена взвеси — в море и воздухе одинаково! Больше девяноста!

Над волнами возносится повелительница Стаи. Тридцатый отряд застывает на мгновение, ошеломленный жутким видом живой горы. Бахрома сине-черных щупалец, клешней, иглоподобных наростов — и посреди, как в раковине, безукоризнено красивая женщина, вполне человеческого вида. Только ростом более трех метров, а вместо глаз красные угли — ни зрачков, ни радужки.

Отряд замирает всего на миг — но химе достаточно. Молниеносно определив слабейшего, повелительница приканчивает Первую. Сбивает в сторону сразу два чьих-то трезубца — и смеется, смеется, смеется! Привлекательно и отвратительно. Выпад! Шестая и Пятая едва успевают увернуться. Седьмая ломает копье о хитиновую спину живой горы-симбионта… Восьмая понимает, что нужно сделать — но не успевает, химе резко поворачивается к ней боком, подставляя копью почти непробиваемую черную чешую, под которой ночник даже днем показывает кипение горячей крови.

Лицом повелительница стаи оказывается точно к флагману тридцатой девятки; в тактической сети раздаются первые с начала мясорубки слова:

—.. И се ни щитом ни бронею… FIRE!!!

Легкий крейсер «Тенрю» разряжает все: шесть горловин торпедных аппаратов; четыре шестидюймовки, зенитный калибр, добавленные при модернизации короба с ракетами. Багровые трассы; оранжевые полотна огня, ощутимо горячий воздух — если бы не экзоскелеты, никому не выжить!

И со всех сторон в тело химе уходят бело-золотые иглы выстрелов с обвески канмусу — такие маленькие, такие жалкие перед крейсерским калибром!

Лицевые пластины шлемов заливает потоками взвеси, микрофоны отключаются: звук за болевым порогом. Восьмая крутится вслепую, сцарапывая с бронестекла грязь и тыча копьем под ноги: только там нет риска задеть своих. Очередной выдох крейсерского калибра сжигает всю органику — и взвесь тоже! Шлем очищается. Завершив поворот, Восьмая утыкается плечом точно в бок химе!

Гарпун давно забит в кого-то черного; Восьмая проворачивает копье под правой рукой, сшибая верхушку невысокой волны — и всей силой вгоняет копье в багрово-черный шов между сизо-фиолетовыми шестиугольниками чешуек.

Для химе это последняя капля — громадное тело теряет упругость, живость, оплывает вылитым тестом. Наверное, существо сейчас кричит — или погибает молча? Или…

Химе рушится в кашу из кусков собственной гвардии, ошметков демона — и уцелевшие канмусу тридцатого радостно визжат!

— Периметр! Периметр, овцы! — пытается переорать победительниц флагман. — Их вокруг еще как грязи! Шестой не вижу! Шестая!

Пока Восьмая крутилась вслепую, с залитым вражеской кровью шлемом, Шестую отбросило на полкабельтова в сторону, и теперь она отчаянно машет сломанным о кого-то трезубцем. Пятая и Седьмая бросаются к ней.

— Восьмая, оранжевый дым! Всем принять первый тюбик! Доклад!

— Вторая.

— Третья.

— Пятая.

— Восьмая. Дым пошел.

— Седьмая! Седьмая!

— Я чуть-чуть не успела! Тенрю! Чуть-чуть!

— Что с Шестой?

Отвечает Пятая:

— Шестая убита. Седьмая потеряла сознание.

— Вкалывай ей третий тюбик, живо. Восьмая, следи за небом, наводи Валькирию. Третья, к Пятой. Тело Шестой упаковать в пластик, Седьмую тащите сюда. Вторая, прикрывай чем хочешь!

В грязно-зеленом куполе взвеси разрастается белая паутина. Нити ее утолщаются, расширяются, превращаются в ленты — пока Восьмая, наконец, не догадывается, что это вовсе не паутина — а полосы чистого неба. Кровь глубинных, фонтанами хлеставшая над схваткой только что — оседает. И на радаре, где Восьмая пытается высмотреть Валькирию, заметно, как изменилось движение общей массы глубинных. Им теперь не до конвоя!

Кстати, отряду тоже: резались всего минут пятнадцать, но за это время конвой отдалился на десять миль. На восемнадцать с половиной километров, если кому интересно посчитать сухопутными мерками.

— Нагато — Тенрю.

— Нагато.

— Цель уничтожена. У нас минус три. Снимайте нас.

— Я видела. Молодцы. Буду должна. Беркана!

— Беркана. Оранжевый дым, эвакуация — принято.