Четыре возраста Нулизы-сан [СИ]

Восьмая впервые видела Валькирию вблизи. Серебристое тело — не меньше той же Тенрю, когда она крейсер. Полное презрение к законам физики — впрочем, Восьмая дома видела похожее… Зря она вспомнила о доме. Вот здесь, вот сейчас — не стоило бы: в шлеме слезы не вытереть, глотать приходится.

Валькирия опустилась с ювелирной точностью, прямо на воду. В борту летучего корабля откинулась площадка-балкон. Выскочили сине-серые камуфляжники, сверкая чистыми лицевыми стеклами — уже со стропами, прихватками, прочим снаряжением спасателей. Бережно приняли тело Шестой. Втянули мало что соображающую Седьмую. За ней на погрузку пошли остальные. Взвесь исправно выдуло холодной воздушной завесой — Восьмую проморозило даже сквозь гидрокостюм. Или это ее затрясло от огорчения и страха? Дорого досталась Тенрю черная полоска; впрочем — та же Шестая бы обиделась. Она-то пошла на химе сама, и не стала бы упрекать флагмана… А Нагато и вовсе могла приказать. И приказала бы: у нее конвой. И груз конвоя. И это как раз Тенрю настаивала, чтобы перворазницы могли выбирать…

— Самая сучья часть нашей работы, — к шлему Восьмой внезапно прижался шлем Тенрю, которая даже после всего этого запрыгнула на борт сама, — считать, в каком варианте нас будет проклинать меньшее число людей. Потому что совсем без этого не получается.

И привычно рявкнула:

— Отряд!

— Вторая.

— Третья.

— Пятая.

— Седь… мая…

— Восьмая.

— Отряд! Всем — награды и повышение. Сейчас вас проводят — костюмы снять и спать. Что хотите с меня — но вы дело сделали. Оно того стоило!.. Беркана — Тенрю.

— Есть Беркана.

— Голову химе погрузили?

— Пять минут. Пиломеч завяз в шкуре. Как вы их пробиваете?

— У Восьмой спроси. Она вообще броском наловчилась.

Динамики говорили о чем-то еще. Но Восьмая уже не разбирала ни слова. Едва переставляя ноги, следуя за беловолосой девушкой в летной форме, она вошла в небольшую комнатку. Там скинула гидрокостюм просто на пол — и вытянулась на широкой лавке. Как Беркана укрывала ее толстым шерстяным одеялом, как пристегивала от качки, Восьмая уже не чувствовала, провалившись в сон — простой, черно-каменный, без сновидений.

* * *

— Сны — это дело такое… Печальное.

— С чего бы?

Восьмую разбудил разговор соседей по кубрику. Один голос был звонкий, ясный. Женский, но незнакомый: не из тридцатого подразделения. А жаловался на сны мужской хриплый, привыкший перекрикивать шум боя или там шторма; навскидку Восьмая определила его владельца, как: «старше сорока, младше шестидесяти». Вот он продолжил:

— Мне снился сон. Что все это лишь аттракцион в аквапарке.

— В «Лагуне» на Мальдивах, — подхватила собеседница. — Была я там в гостях…

— Что охота на глубинных — это такая спортивная игра.

— Наподобие танководства?

— Да! Именно! Можно поздравлять победителей, но проигравшие — всего лишь проигравшие, не погибшие. В мультике накручено — не будете сражаться, школу закроем, школоносец отберем… Я думаю: зря. У нас бы безо всяких угроз воля к победе в небесах терялась. Главное: никого убивать не надо…

Женщина хмыкнула, но ничего не сказала.

— Проснулся — и думаю: Господи, выпусти меня из клетки этой крови! Воплоти меня туда!

Тут собеседница уже не смолчала:

— Да прямо! Уверена, что ты рвался именно сюда. Тут же бои-подвиги! Вот я всех врагов победю, всех красивых девок по… подгребу. А при переносе маленький технический сбой произошел — и знание канона тебе не переписали. Обидно, да?

Но мужчина не обиделся: похоже, от этой женщины он готов был выслушать что угодно. Вздохнул с грустью, без возражения в голосе:

— Так вот закончишь путь земной, и встретят апостолы, и скажут: фирма приносит извинения. Для компенсации «вот вам молотЪ», гражданин Артас, и пройдите сценарий повторно…

Восьмая некоторое время выбирала между вежливостью и любопытством. С одной стороны — она все-таки дворянка. И уже была в настоящем бою. И подслушивать ей как-то… Мелко. С другой — хозяйка кубрика и не думает приглушать голос, хотя сама вчера укрыла одеялом и пристегнула от качки. Значит, разговор не секретный…

Если честно — просто вставать неохота. Охота — поесть.

Вот не надо было думать про еду! Заурчавший живот выдал Восьмую, как некстати заржавший конь выдает засадный полк.

— Ага! — радостно повернулась к ней женщина, — проснулась? Там — санузел. Там — столовая.

Мужчина поднялся, потянулся, сцепив руки над головой замком. Опустил руки через стороны, встряхнулся. Оправил сине-серый пятнистый камуфляж с нашивкой крылатого тигра на правом рукаве. Коротким кивком-поклоном поздоровался с Восьмой. Женщине улыбнулся — вышел.

— Вставай, уже завтрак.

Справившись с застежкой ремня, Восьмая села на кровати, разглядывая хозяйку кубрика. Стройная, синеглазая блондинка в темно-вишневом строгом костюме; судя по уголку обертки в нагрудном кармане — любит шоколад. А судя по тому, что Валькирия — любит оружие… Как там было в пятой серии? «Концептуально», вот!

— Твоих я разместила в отсеке десанта, два патруля оттуда все равно до посадки спать не лягут. А ты замыкающая, тебе места не хватило. Так что уж извини, положила у себя. Мы тут не слишком шумели?