Четыре возраста Нулизы-сан [СИ]

Когда Восьмая опомнилась, носители секретных портфелей уже исчезли, а всю столовую занимали «летающие тигры». Даже в соседнем кресле «сине-серый» увлеченно мотал на вилку макароны по-флотски, совершенно не переживая, что случайным тычком под ребра канмусу может запросто его убить, и потому занимать место рядом с ней не такая уж хорошая мысль.

Камуфляжники ели, пили, разговаривали — камень-переводчик исправно докладывал, о чем:

— На материках и места полно, и ресурсов горы, и дел по горло. И уж там-то вместо нас девчонки не гибнут. Что мы уперлись в это море как бараны?

— Не скажи. Я вот пил в Волгограде с одним товарищем…

— Ты только в Эйя… Фьядла… Йок… Йок-кюдле пока еще не пил. И то потому, что это вулкан.

— Тише, не мешай. Что там с товарищем?

— Он так сказал: морская вода на самом деле дарует бессмертие. Только не одному человеку, а культуре. Народу. Вся мировая торговля через воду. Если морепродукты еще хоть в теории можно компенсировать, то как железную руду тягать? Через космос? Батут не выдержит, а у петарды мощности не хватит.

— Получается, умный мужик. И чего дальше?

— Дальше у него компьютер конфисковали. Говорят — за экстремизм. А я думаю, чьему-то сынку захотелось в контру зарубиться, вот первого попавшегося умника и раскулачили. По-нашему, по рабоче-крестьянски.

— Вот за что люблю страну родную. Что тать не крадет, то царь отберет.

— Ну ничего. Там сейчас — как при Пугачеве. По Волге плоты, на плотах «покой» да «глаголь», а под перекладинами петли. Наверняка и тот борец с экстремизмом висит.

— Короче: полное говно. Есть ли на планете хоть одно место, где не воюют?

— Когда человеку больно, он выглядит некрасиво. И кричит негармонично, не в рифму. Пахнет — не в столовой будь сказано. А тут больно планете… Что касается грузопотока — электролиз никто не отменял. Если бы тот же Черчилль имел над Атлантикой сто тысяч дирижаблей — лососнули бы тунца волки Деница.

— Ну и появились бы цапли Геринга или там дятлы Геббельса. И с твоими летучими островами та же петрушка. Рано или поздно и против них Ото-химе чего-нибудь придумает.

— Небось, невроев-таки. Годзиллу мы уже сами видели.

— И тогда что? Штурмовые ведьмы — типа как воздушные канмусу?

— Не трожь святое! Вон за канмусу какой срач, а всего-то — женщины вместо мужчин сражаются. Единственное фантастическое допущение, а какой результат!

— Фантастическое, говоришь? Помню, как над Коршуном ржал. Ну там, где обсуждается развитие авиации — и теоретически возможная атака «фарманов» из тряпок и палок на английский дредноут. И, значит, зенитчики дредноута сойдут с ума, потому что аэропланы пилотируют сплошь женщины и дети — а сбивать надо! Так в книге это сарказм был, явная издевка. Типа, додумался дебил теток и пацанов на войну посылать. Так нет же: какая-то сука подслушала и воплотила. Нет уж, теперь я над фантастами смеяться не буду.

— Зауважал?

— Не то слово. Самый сучий из людей — это сказочник-злодей. Сколько раз его увидишь — столько раз его убей!

— Что им в мире не жилось? У всех из-за этой… — оглянувшись на Восьмую, «тигр» явно изменил фразу, — чокнутой войны планы порушены.

— Вот же с-с-с… Свинья Ото-химе.

— Не скажи. Она в своем праве.

— Скажу! Тех мудантов разнести — святое дело, никто не спорит. Остальных за что?

— Кого за х-х-х… хвост. Кого за шею. Кого так, за ребро. По нашему, по имперско-буржуйски.

Столовая негромко и невесело засмеялась. Десантники потянулись на выход. Восьмая тоже закончила завтрак, с удивлением отметив, что больше не тянет вгрызаться в тарелку и откусывать края чашки. Ну да — шутили же в Школе на полевых занятиях, что ручка — самое вкусное…

Проходя уже знакомым коридором летучего корабля, Восьмая тоже задумалась. А что бы она делала на месте Ото-химе?

* * *

Ото-химе повелела Розовой Смерти уступить богатый кусок шельфа Рвущимся Иглам. Иглам же было послано повеление уплатить за уступку не позднее полнолуния — иначе химе Игл будет казнена и заменена одной из Взятых. А если даже суд Ото-химе не прекратит распрю, то поровну огребут обе стаи. Гвардия Ото-химе любому покажет, чьи в море волны… Отдав повеления, Ото-химе покинула связиста. Распорядилась увеличить ему кормежку и подумала, что, пожалуй, на этот раз вырастить связного удалось, и его гены достойны сохранения. Хотя в основе обычный синий кит с этим его «блууп», доводившим до истерики половину человеческой науки — но, после некоторой селекции и небольшой возни с зародышами, получился организм, способный докричаться от Аргентины до Филиппин и разобрать ответный сигнал… Ото-химе помотала головой и еще раз напомнила себе, что теперь правильно говорить «Холодный Поток» и «Бурные Склоны», сама же недавно установила новые имена.