Четыре Времени Мира. Город (СИ)

— У гарканов нет понятия повторного брака, — пояснила Эйлин за сбитого с толку гаркана. — Правят всегда двое. Должность шаджа частично наследуемая — обычно сыновьями предыдущего правителя.

— И как выясняется, кто станет шаджем? — поинтересовался доктор.

— Да дерутся они до смерти, — Эйрану надоело погружение в гарканьи традиции. — Устраивают кровавое месилово. Кто из кандидатов выживет, тот — здравствуй великий шадж.

— Какая дикость, — поморщилась тень.

— Я могу продолжить? — проявил необыкновенную вежливость Эйран, и тут же, не дожидаясь согласия, вернулся к рассказу: — Ну вот, когда мне надоело море, жаркая любовь гарканок, слава и почести… Кстати, шаджем мне тоже предлагали стать, но я отказался, — добавил он скромно. — Тогда я решил вернутся на материк и осесть в какой нибудь тихой замшелой деревушке, вроде пригорода доктора.

— А про Шелль будет? — демонстративно скучающе зевнула Кирстен. Спать теням было почти не нужно, они впадали в нечто вроде сна, застывая на месте, и хватало им часа–двух такого ступора, обычно поделенного на несколько отрезков по пятнадцать минут в течении дня. Она просто скопировала Зорона, которого действительно клонило в сон.

— Кирстен, не перебивай! Сама же этого не любишь, — укорил её Эйран. — Слушайте. Вот как это было.

¹ Крукайс — крупное животное лошадиного типа. Обитает в Полуночи. Травоядное но сверхагрессивное. Взрослого крукайса невозможно приручить. Любители экзотики с большим риском для жизни добывают почти новорожденных жеребят — только таких можно приручить, и то — условно. Крукайс воспринимает человека не как хозяина, а как пленителя, с приказами которого приходится смиряться, и ускачет на волю, как только представится малейшая возможность, где скоро совсем одичает. Крукайсы водятся табунами, и имеют сильную связь друг с другом, принимая в табун даже чужаков своего вида.

² Шадж — царствующая семейная пара в культуре гарканов. Мировоззрение гарканов не разделяет супругов друг с другом. Муж и жена в равной степени отвечают перед обществом за свои поступки, и решения супруга.

Глава двенадцатая. Шелль Трой

Зимний лес, припорошенный снегом, похрустывающий мороз. Крупинки снега царапающие руки, утопающие в сугробе ступни. Следы оленей, расчертившие снежное поле неровными цепочками.

Слишком много белого.

Зорон проснулся в полной тишине, разрываемой разве, что дыханием спящих. Ему снился снег — очень много. В жизни он столько не встречал никогда. Сумеречные снежные метели из мокрых бесформенных снежинок, слепленных в комья, продолжались недолго, и таяли быстро, втаптываясь в грязь и превращаясь в бурое месиво.

Удивительно, но конец рассказа Эйрана настолько повлиял на доктора, что даже частично приснился. Разумеется, парень не рассказывал никаких подробностей, это уже работа воображения доктора, но все же. Рассказ определенно повлиял на него до странности сильно.

Драконнер поведал, что его преследовал зверь, страшный и безжалостный, убивая всех на своем пути, пытаясь добраться до Эйрана и уничтожить его. Пытаясь сбежать от чудовища или найти способ его обуздать, Эйран наткнулся на сирру Трой, которая охотилась на него же. Зверь попытался убить ее, но не вышло. Вмести они победили зверя, но Трой была сильно ранена в схватке, настолько, что не пережила бы дорогу к ближайшему врачевателю, а оставить её одну Эйран не мог. Он месяц ухаживал за сиррой, а когда она достаточно окрепла, отправился вместе с ней в Рассвет к Безымянным.

На вопрос тени, что же это был за зверь такой, парень неожиданно запнулся и не смог ответить, вызвав порцию насмешек насчет очередной выдуманной истории. Эйлин не участвовала во всеобщем веселье, и выглядела неожиданно обеспокоенной.

По словам Кирстен, эта версия знакомства самая правдоподобная из придуманных им. Если, разумеется, отсечь первую часть. После еще получаса препирательств, шуток, баек, и расспросов, свита наследницы отошла ко сну. Бодрствовала только Кирстен. Приподнявшись на локте, Зорон мог видеть её спину. Девушка, уже полностью одевшись, и с боем вернув себе сапоги, сидела лицом к входу в пещеру и не двигалась. Похоже тоже отдыхала.

Доктор хотел позвать ее, но передумал. Просто сел, освободившись от теплого кокона спального одеяла.

По его внутренним часам, которые никогда не ошибались больше, чем на пару минут, настало утро. Четыре часа с половиной.

Гаркан лежал на спине, без всяких одеял и пледов под собой, вытянув ноги, и глубоко дышал, раздувая ноздри. Эйра, на его фоне казавшаяся совсем крошечной, прикорнула рядом, завернувшись в шерстяную ткань целиком, только немного похожих на пух прядок волос виднеется с края. Третьим в этой тесной компании был Эйран, спавший лицом к ней, тоже на боку, закинув руку за голову. Пальцы парня непроизвольно подрагивали во сне, сгибаясь и разгибаясь.