Четыре встречи (СИ)

— Ты что? — болезненно вскинулась Марина. — Я ж тогда… Нет, после маминого отъезда я знаю, что многое пережить могу. Но без Алого?! Даже представить не могу…

— А если он разлюбит?

— Если он… — медленно отвечала Марина, — …оно бы, может, и лучше, если б он… Я бы помучалась, конечно, но пережила… И всем бы хорошо было.

— А сам Алексей что думает?

— О чем?

— Ну, ты ему о своих чувствах говорила?

— О каких? Любимому мужчине «Алеша, я слишком тебя люблю»? Глупо, не находишь?… Но знаешь, пыталась: духом собиралась, слова подбирала, только… Знает он меня, как лазером считывает. Почувствует, что неприятное собираюсь сказать, — прикоснется, обнимет… у меня дыхание обрывается. Все забываю. Смешно сказать, пыталась на расстоянии держаться, чтобы власти над собой не давать.

— И что?

— Еще хуже. Воспитывать начинает: откуда ты, говорит, знаешь, как оно — слишком, а как нет. Ты же не знаешь, как мужчина с женщиной, как муж с женой живут… И невозможно любить сильней, чем судьба положит… И если случилось на всю катушку любить — не бояться надо, а радоваться. Немногим такое счастье дается. Некоторые всю жизнь проживут, а любви так и не увидят. Он говорит, а мне стыдно становится.

— За что?

— Что любить правильно не умею.

— Ну, про тебя не скажу, а он — по-своему прав.

— Я и не спорю. Говорю ж, — во мне дело.

— Девочки, к столу, — вошла Сонина мама с подносом всякой всячины.

Подруги засуетились, освобождая стол и стулья, Сонина мама приглушила свет в комнате, и скоро все трое ударились в уютные домашние воспоминания.

Встреча третья. Глава 18. Помолвка

— Случилось что?

— Случилось! Не могу я так! Не мо-гу! — рвался выговориться Леха.

— Как — так? — махнул Толян в сторону кухни, проходи, мол.

— Я здесь, она там! Говорю, переезжай, живи! На работу ездить будешь. Полгорода так живет, в крайнем случае, — телефон есть. Ни в какую! Засела… Сначала, говорит, отремонтирую, а там видно будет…

— А что? Сделаете ремонт, сдать можно будет. Манон, пока ремонт, то да се, опять к тебе переедет. А дальше, сам знаешь, нет ничего более постоянного, чем временное…

— Да тут, понимаешь, как… Ремонт денег стоит. А ты знаешь, — я на систему коплю. И не смотри так! Как устаканится, — вместе же слушать будем, и с ней, и с тобой… Да даже если бы захотел, — не возьмет она денег на ремонт. Щепетильная очень. У меня жила, — только своим пользоваться старалась или сразу на всех покупала, — а сама, знаю, копейки считает. Мне, говорит, чужого не нужно.

— Чужого? Она что, тебя — чужим считает?

— Не… себя — независимой.

— А ремонт как делать собирается?

— Не поверишь, — сама.

— Нет, правда?

— Правда! Купит с зарплаты пакет песка или цемента и носится довольная…

— О как! Долго ж ей ремонтировать! А если скинуться, и от нас обоих — подарком. Если что, — я рабочих найду. К новогодним праздникам или… — Толян пытливо осмотрел Леху, — … к свадьбе.

— К какой свадьбе?

— А ты жениться не думаешь? Кроме шуток? С родителями познакомил, со мной, с Васильевского не вылезаешь, — и только и слышно: Марина, Марина… Вот я о женитьбе и спрашиваю.

— Ну уж нет! Пробовал — хватит. Со штампом или без, — любят-то сердцем.

— Это ты так думаешь. А она что? Не намекает? Ты выяснить-то пробовал? — недоверчиво покосился Толян.

— Да пробовал, — сам обалдел! — вижу же, что любит, а свадьбы словно побаивается. В общем, решил не давить. Пусть дозреет.

— А если вам помолвку устроить? Пока с комнатой решаете… Одни намеренья, никаких обязательств. Съездим к ней, я речь двину. Там, глядишь, и с ремонтом и с деньгами договоритесь, и будете жить. Здесь! Или я все-таки чего-то недопонимаю? У тебя ж на все своя философия …

— Да что мне философия! Мне Мариша нужна! Чтобы рядом была! А ты, значит, вроде дружки или свата будешь? Как там правильно-то?

— Да как хочешь… Заодно посмотрю, что за комната такая, может, идеи какие появятся.

— А что, дружка, сам-то в женихи не собираешься?

— Нет уж! Бабы — народ непростой: или они тебе гадость сделают, или ты им. Я гадом быть не хочу, и их на расстоянии держу. Какая ж тут свадьба?

— А Мариша? По-твоему, тоже на гадость способна?

— Ну… на это каждый способен. Просто одни эту свою способность обезвредить умеют, под контроль взять, а другие — как получится.

— Да меня другие…

— А-а-а! Забоялся…

— Как сказать… Маришка ж, и правда, девчонка совсем, а тут «обезвредить», «под контроль взять»…

— Так и ты не святой.

— Ну я! Не ангел, конечно, но гадости — не единственное, на что я способен.

— Вот и с Манон то же. Ты посмотри! посмотри, каким стал! Красавец — раз! Верный влюбленный — два! Ты и верный! Глаз горит! Планы строишь. И это — Манон. Ее рук дело!

— Ну уговорил, уговорил! — довольно потер руки Леха.

— Уговорил? Я? А самому не надо? Не надо — отойди. Не морочь ей голову.

— Чтоб ты мое место занял?

— Да занял бы, но она ж кроме тебя ничего не замечает.

— Вот и пусть! — разговор с Толяном приятно пощекотал самолюбие Алексея, а предстоящая помолвка казалась единственно понятным, верным и гармоничным разрешением целого узла сложностей и недоразумений.