Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова

Главная цель моей работы — согласование между собой естественных и исторических наук, которые шли до сих пор по совершенно отдельным руслам. Я не могу согласиться с мнением одного из моих уважаемых товарищей по науке, что «астроном должен подходить к общим проблемам истории, вообще говоря, с тем, чтобы учиться, а не чтобы учить»[111]. Я думаю, что обе науки должны идти, взявшись за руки, как сестры, к общей цели всех наук: открытию истины, и в этом смысле астрономия, обладая точными математическими методами, может оказать очень значительные услуги истории при изучении тех отдаленных времен, когда наши первоисточники оказываются малонадежными благодаря огромному количеству уже доказанных самой исторической критикой апокрифов, написанных в конце Средних веков и в эпоху Возрождения. Но я совершенно согласен с Н. И. Идельсоном, что когда астроном «все-таки берется решать общие исторические проблемы, он должен держать в уме прежде всего историю своей науки, историю наблюдений, историю родных ему идей: в них заложена основная часть развития человеческой мысли, и пренебрегать всем этим… мы ни в коем случае не можем и не должны»[112].

В ответ на это ценное указание я и приложил здесь же четыре главы о первых звездных картах и первых звездных каталогах, которые отнес бы иначе к последней книге моего труда.

Настоящий четвертый том представляет как бы перевал в моей работе.

До сих пор мне нужно было идти синтетическим путем, как бы в гору, вырабатывая из отдельных фактов общие выводы, а теперь мне придется идти, как с горы вниз, путем аналитическим, устанавливая на основании уже выработанных общих положений детали так называемой классической, древнеегипетской, древнемесопотамской, древнетибетской и древнеиндусской культурной и религиозной жизни, хронологируя их на основании астрономических указаний так же, как я делаю здесь это во втором отделе для староитальянской и старогреческой жизни. И я предупреждаю заранее читателя, что везде окажется то же самое, что и здесь: сплошной хронологический сдвиг нередко на тысячелетия вспять и опустошение Средних веков от их на деле богатой культурной жизни, подготовившей в Европе эпоху гуманизма. И везде окажется, что современная история, отбросив реальные факты далеко вспять, вызвала этим мираж культурной жизни за началом нашей эры и погрузила искусственно Средние века в не существовавшую там тьму.

Как и всегда бывает в тех случаях, когда какой-либо исследователь идет против общих представлений, установившихся в продолжение нескольких веков, у меня в течение всего подготовительного периода этой работы не было ни одного помощника, и всю эту трудную задачу переработки древней и средневековой хронологии мне пришлось делать в одиночку. Даже и самый доброжелательный и математически подготовленный из моих сотрудников по астрономическому отделению Государственного научного института имени П. Ф. Лесгафта — М. А. Вильев, так рано умерший в самом начале своей астрономической деятельности, и тот уговаривал меня бросить дело, представлявшееся ему штурмом неприступно защищенной крепости. Дошло до того, что когда предложенное ему мной вычисление Атрибских египетских гороскопов[113] не дало, как я и ожидал, никаких результатов от минус 484 года и до начала нашей эры, он долго не хотел продолжать его на более позднее время, как противоречащее установившейся хронологии, хотя именно для Средних веков у меня и вышло уже тогда единственно удовлетворяющее решение. А некоторые другие сотрудники моего астрономического отделения прямо отказались участвовать в моем предприятии.

Тем сильнее хочется мне выразить здесь свою признательность немногим липам, которые помогали мне в подготовке рукописей к печатанию: моей жене Ксане, державшей корректуру, участвовавшей в переводной части и читавшей по вечерам мне вслух нужные книги, моему другу Б. С. Бычковскому, с которым провел тяжелые годы, Н. В. Ельцовой, переписавшей для отдачи в типографию все мои черновики, А. А. Румянцеву, делавшему для меня переводы некоторых латинских и греческих первоисточников по моему выбору, Н. З. Зайцеву, В. А. Казицину и Л. Ф. Рису за некоторые (указанные в тексте) таблицы; П. Н. Прудковскому и А. Н. Васильеву, составившим алфавитные указатели имен и предметов ко второму изданию первой книги «Христа», Л. Л. Андренко, исполнившему некоторые чертежи и рисунки в этом томе по моим наброскам и переписавшему для-типографии часть моих таблиц; заведующим Академической, Пулковской обсерваторской и Государственной публичной библиотеками, без постоянного доступа в которые мне нельзя было и мечтать о завершении этой работы, и еще раз Л. Ф. Рису за существенные корректурные поправки в хронологических датах этого тома, а также всем незнакомым друзьям, присылавшим мне сочувственные письма после выхода в свет предшествовавших томов.

Прибавлю еще несколько слов о способе моего изложения.