Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова

Для того чтобы вся моя работа была ясна для способного ее продолжать и не потеряла своей научной убедительности для читателя, интересующегося историческими вопросами, я должен был наконец дать возможность пользоваться моими методами всем желающим. И я придумал публиковать эти методы один за другим в разных томах моей работы в виде прологов и интермедий, перебивая ими общее, всем доступное изложение основного предмета моего исследования. Так, в четвертой книге «Христа» я дал в прологе свой метод «историко-астрономической разведки» по указанным в каком-либо документе сочетаниям планет, а здесь, в виде интермедии, я даю свою классификацию всех солнечных и лунных затмений от начала нашей эры и до введения григорианского календаря, чтобы всякий мог сейчас же видеть, когда были подходящие к исследуемому описанию затмения.

Все эти прологи и интермедии, повторяю, необходимы только для тех, кто пожелает меня проверить или приложить мои методы исследования к новым историческим документам, а остальные могут даже и не перелистывать приложенных таблиц.

Но я могу теперь же утешить и ненавидящих математику читателей, сказав, что никаких вычислительных таблиц, вроде приведенных в четвертом и в этом томах, у меня более не будет. Хотя астрономических определений в остающихся еще не напечатанными шестом и седьмом томах моей работы (относящихся к месопотамским клинописям, египетским иероглифам, арабским и другим историческим первоисточникам) и будет приведено не менее полсотни, но я там даю их время уже не нового рода вычислениями, а прямым указанием на те или другие страницы приведенных здесь таблиц. Вся чисто историческая часть написана и в них в таком же общедоступном виде, как здесь изложена реальная история города Рима и реальная история города Афин, причем результаты получаются те же самые. И египетская, и месопотамская, и индустанская, и даже тибетская и китайская достоверные истории не уходят далеко за начало европейского Средневековья.

Из новых критических отзывов на уже вышедшие четыре тома я отмечу здесь прежде всего статью профессора П. Преображенского в «Правде» 13 мая 1928 года под названием «В защиту исторической науки от реализма», которую лучше бы назвать: «В защиту классицизма от реализма». Несмотря на свой полемический характер, она произвела на меня самое отрадное впечатление тем, что автор из прежней контратаки на меня перешел на самозащитительное положение, и это позволяет мне надеяться, что он и совсем сдаст свои позиции непримиримости по выходе последней книги «Христа».

Другая статья в «Правде» 27 мая 1928 года, защищающая критическую часть моей работы, принадлежит известному политико-экономисту Н. Н. Суханову, который в подтверждение моих сомнений в верности древней истории, и особенно ее хронологии, приводит следующий интересный факт:

«Несколько дней назад наш московский Музей революции собрал непосредственных участников первого заседания Петербургского Совета рабочих депутатов 27 февраля 1917 года, целью собрания было, собственно, выяснение физиономии и работы Временного исполнительного комитета, созвавшего первый совет и вообще служившего центром в первые часы восстания. Роль, сыгранная этим учреждением, была исключительно велика. Картина же воспоминаний, раскрывшаяся в Музее революции, была совершенно изумительна. Члены Временного исполнительного комитета рассказывали о своих собственных недавних, единственных и неповторимых дедах так, как в самых общих, расплывчатых словах передают слухи люди, слышавшие звон. Самостоятельно, до пристрастного допроса, они оказались не способны восстановить какие бы то ни было конкретные детали. И в частности, они только недоумевали: откуда взялась, кем была написана, как напечатана и распространена предъяви ленная им в музее их собственная прокламация, созывающая совет в Таврическом дворце в 7 часов вечера… Между прочим; относительно этой даты между участниками совещания также возникли любопытные разногласия. Одни утверждали, что первое заседание Совета открылось уже в 5–6 часов (при полном дневном свете!); другие относили его к 9 часам вечера (к ночной обстановке!). И это о дне восстания, когда история считала периоды часами и минутами! Это рассказывают люди, руками которых делались недавние события!

Немудрено, что при таких обстоятельствах прилежные и добросовестные ученые не верят на слово ни свидетельским показаниям, ни печатным документам. И вот, например, они установили, что Шекспир — это не Шекспир. Но кто он был, чей это псевдоним, они, несмотря на все прилежание, установить никак не могут. Дело относится к XVII веку, к эпохе развитой печати, к самой культурной стране тогдашнего мира. Но ученые добросовестно говорят: не знаем — ignoramus — о личности Шекспира, тем более о его отце или о его жене.