Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова

Когда вам нужно бывает разматывать сильно спутанный моток ниток, вам часто приходится продевать образующийся клубок через одну и ту же петлю. Так пришлось и мне делать не раз, при этой попытке заново рассортировать спутанные по векам и областям исторические сообщения, т. е. пришлось нередко повторять при разных случаях почти дословно те же самые основные и руководящие положения моей книги. Так, в этом томе я в нескольких местах напоминаю читателю об Альбрехте Дюрере, о Георгии Трапезундском и о предварениях разных начал календарного года. Во втором томе я не раз напоминал тем же самым рисунком типический вид извержений Везувия, описываемых в различных сказаниях Библии. Для облегчения вычислений читателя я повторил здесь перед уточнительной таблицей каждой планеты и необходимое введение к ней, заключающееся в маленькой табличке перевода дней месяца в дни от начала года (так как по опыту знаю, как неприятно вычислителю каждый раз разыскивать эту табличку в общем введении, перелистывая книгу взад и вперед).

Я вполне понимаю, что такие повторения (хотя они и увеличивают объем книги лишь на несколько страниц) портят впечатление стройности в общей композиции повествования, но я сознательно не сокращал эти петли разматываемого мной здесь сильно спутанного исторического мотка, при общем пересмотре книги перед печатью, так как отправлять читателя по поводу каждого нового случая к такой-то и такой-то предшествовавшей странице или к помешенному где-то далеко рисунку отзывается очень худо на убедительности разбора разрозненных между собой исторических сообщений. Из двух зол я выбрал меньшее, в особенности потому, что повторение основных положений в разных местах большой книги является очень хорошим мнемоническим средством. Чем больше читатель подосадует на меня за то или другое повторение, говоря про себя: «Это уже было сказано ранее», — тем лучше он запомнит все, что ему нужно особенно твердо помнить.

Книга V Руины и привидения

ПРЕДИСЛОВИЕ

Моей задачей было согласование исторической науки, взятой во всей ее общности, с науками естественными, далеко обогнавшими ее в наше время, и евангельский Христос играет у меня небольшую роль, как одинокая человеческая фигура среди большой картины природы. Но я начал свое изложение с него, чтоб заинтересовать своим предметом по возможности широкие круги читателей.

А в способе изложения для меня явились большие затруднения.

Ведь основой и руководителем всех этих выводов, таких неожиданных для моих современников, послужили мои, еще никому в то время не известные, астрономические определения времени возникновения множества древних или старинных исторических документов, содержащих достаточные астрономические указания. А если б я начал с публикации своих методов вычисления, наполняя сразу же сотни страниц выработанными мной для этого вспомогательными таблицами, то я, даже и заинтересовав десяток людей первым томом, все-таки отпугнул бы всех остальных, потому что наши не математики, не физики и не астрономы боятся небесной механики как огня.

Вот почему, не опубликовывая сразу выработанных мной способов вычисления, посредством которых я мог почти моментально определять все времена любого сочетания планет за исторический и доисторический промежуток времени, я только пользовался сам своими методами, а для проверки точности моих результатов отсылал читателя к специальным таблицам Нейгебауера или Ньюкомба, по которым можно было сделать (да и то при полном знании вычислительной астрономии) лишь проверку уже полученных мной результатов и никак не найти самим эти результаты. А относительно верности моих определений времени по солнечным и лунным затмениям я предлагал проверять меня по немецким канонам затмений Оппольцера и Гинцеля.

Но продолжать так, ссылаясь на авторитеты, до конца моего многотомного исследования было невозможно. Даже и из астрономов не у всякого имеются под рукой указываемые мной книги, да и годны они, как я уже сказал, только для проверки найденных ранее результатов, потому что отвечают не на вопрос «В какие годы и дни бывали на протяжении многих веков указанные в документе сочетания планет?» — а, наоборот, на вопрос «Каково было сочетание планет в указанный день?». В исторических же документах требуется всегда именно определение года и дня по уже известному сочетанию планет.